— Как же это, что Ускеврены стали должны Талендарам, и почему никто в этом доме не знал об этом?

— Я только недавно возвратился в Селгонт, — сказал претендент с воодушевлением, — после долгих лет сначала как пленник, потом как преданный слуга Талендаров, как их собственность в отдаленной земле Амн. Я… я задолжал Прескеру Талендару стоимость корабля, на который Талендары назначили меня капитаном, разбившегося на скалах около Вестгейта.

Умно. Тамалон позаботился, чтобы темная ярость, поднимающаяся внутри него, не отразилась у него на лице. Падение Ускервенов в день когда его отец, Алдимар, торговал с пиратами — преступление, которое тогда, как и теперь, судилось согласно сембийским законам как и само пиратство. Любая выплата, которую Тамалон мог сделать этому человеку, называвшему себя его братом, могла быть объявлена Талендарами как плата пирату, доказывая что Ускеврены вновь взялись за старые делишки. Фальшивый претендент или нет, Ускеврен будет уничтожен. В этом отношении претендент, Перивел он или нет, мог и сам быть пиратом.

Людей, обвиненных в пиратстве в Селгонте, всегда избегали жители города, не желавшие разделить их судьбу: месяц тяжелой и отвратительной работы (обычно заделывание пробоин на дне кораблей или же добыча и доставка камней для восстановления городской стены), ампутация одной из рук преступника. Виновные приговаривались судебными чиновниками к перелому других конечностей, а раны оставлялись не заживленными, ибо поговорка гласила: «Да будет боль их учителем».

При его возрасте за шестьдесят лет, Тамалон бы усердно проработал месяц, тогда как этот притворщик отрекся бы от него и разграбил семейные кладовые, так как ни одна семья не стала бы торговать с ним из страха самим быть объявленным пиратами. Ускеврен падет, а Талендары завладеют всем и как пить дать нанесут особый визит высеченному и стонущему Тамалону Ускеврену, дабы поиздеваться и помучить его новостями о том, что они сотворили с его собственностью.

И закончил бы он свои дни искалеченным и больным, замученный слугами Талендара и наемниками, посланными на охоту, и издевались бы над ним на улицах, ради развлекательного чтения отчетов во время банкета. Он слышал их прежде с упоминанием дома Фелтелента, ломавшего пальцы один за другим одному слепому старику несколько месяцев подряд просто ради потехи.

В Сембии было слишком легко уничтожить человека.

Едва ли более трудным было уничтожение всей семьи, независимо от ее богатства, чести и родословной.

Его отец умер, сражаясь с такой судьбой. Тамалон мог сделать не меньше, чего бы это ему не стоило и сколько бы боли не принесли эти игры и борьба. Тамалон был должен Штормовому Пределу, его детям, их жизням, их ярким обещанием, как иначе.

Он лениво поднял взгляд, сумев придать лицу бесстрастное выражение. Семьдесят тысяч золотых пятизведников были суммой, не находящейся в его распоряжении. Не была подобная сумма и сокровищем, которое Тамалон позволил бы Талендару урвать из казны Ускеврена, даже и владей он такими деньгами. Но лишись он своего дорогого сердцу дома — и умнейшие и лучшие из селгонтцев станут сторониться его и его людей как бедняков, у которых каждая монета на счету… И вновь Ускеврен окажется разорен.

Крах и разруха повсюду, и зловещие улыбки с другого конца стола на лицах мужчин, ждущих его падения в ловушку, которую они ему уготовили.

Талендары были старейшей и самой гордой семьей во всем Селгонте.