Островитяне стояли неподвижно, глядя на десантные боты. Долго‑долго никто не находил в себе силы перебороть нерешительность. Татаке негромко сказал им что‑то на местном диалекте, и люди неохотно стали подбирать свои пожитки и переносить их на боты.

Татаке молча, почти не двигаясь, наблюдал за тем, как ботики снуют между берегом и судном. Когда все было почти закончено, к нему подошел губернатор.

– Все движется очень гладко. А вы, вождь, сделали перекличку?

Убедились, что все здесь?

– Нокики не здесь, – сказал ему Татаке.

– Где же он? Пошлите кого‑нибудь за ним.

– Нокики не идет. Он так поклялся, – сказал Татаке и потом, перейдя на свой родной язык, добавил: – С ним восемьдесят моих людей. Они останутся на Танакуатуа. Они так поклялись.

– Восемьдесят! – воскликнул губернатор. – Почему же вы раньше мне об этом не сказали? Они должны покинуть остров. Все до единого. Я думал, вы это поняли.

Татаке молча пожал своими могучими плечами: – Нокики драться. Мужчины драться, – сказал он. И было похоже, что он начинает жалеть, что не присоединился к этим мужчинам.

– Совершеннейшая чепуха. – Губернатор нетерпеливо цокнул языком. – Почему вы не сказали об этом с самого начала. Эти люди что, не подчиняются вашему приказу? – Татаке глядел, не понимая. Губернатор все более выказывал нетерпение: – Приказ ясен. Не хотят по своей воле, придется вести силой.

Желательно было как можно реже прибегать к силе, но было предусмотрено и подобное развитие событий. Губернатор посовещался со своими офицерами, и вскоре от группы отделился один из его молодых помощников и направился вглубь острова к деревне. Вблизи первой хижины он остановился и оглядел покинутую деревню. Потом поднял рупор и принялся на диалекте, близком танакуатуанскому, убеждать деревья и кусты вокруг в необходимости оставить остров. После двухминутного обращения он опустил рупор и стал ждать ответа.

И дождался. Но в виде пущенного неизвестно откуда копья, которое воткнулось в землю в ярде слева от него. Копье все еще подрагивало, когда молодой человек, неодобрительно посмотрев на него, повернулся и пошел обратно, стараясь не ускорять шага. Второе копье вонзилось в каком‑то футе позади.

Губернатор чиркнул записку и с десантным ботом отправил ее на корабль. Через десять минут бот вернулся со взводом полицейских в касках и с автоматами. Сержант поговорил с губернатором и вождем, а потом повел своих людей с оружием наизготовку в лес, и скоро они скрылись в кустах.

Минут через десять раздались призывы, усиленные рупором. А за ними – звуки выстрелов: винтовочная стрельба и автоматные очереди прозвучали весьма внушительно. Через некоторое время показался полицейский отряд, конвоирующий около сорока разоруженных и перепуганных островитян. Близкая стрельба из ручного оружия и пули, ломающие ветви над самой головой, совсем не походили на то, чего они ожидали, наслушавшись преданий о славной победе 1916 года.

Доведя до места своих присмиревших пленников, отряд перестроился и отправился снова в лес искать остальных. Из‑за деревьев к разочарованным воинам по двое‑трое начали выходить молодые женщины.

Татаке пересчитал людей. У Нокики теперь оставалось не больше двадцати человек.

На этот раз, огибая деревню по тропе, отряд напоролся на засаду. Трое полицейских, шедших впереди с шашками со слезоточивым газом в руках, пронзили копья, но остальные успели бросить свои шашки – и так окончилось сопротивление танакуатуан.