Второй человек застыл на секунду от удивления, потом прыгнул вперед, чтобы стряхнуть пауков. Первый начал падать, и его товарищ подхватил его, желая поддержать. Пауки сразу перекинулись и на него. И он тоже закричал…

Мы остановились и сидели на каком‑то ящике, пока не почувствовали себя немного лучше. Потом Камилла, глядя на лагуну, сказала: – Вы сможете поднять самолет в воздух?

– Нет, – ответил я. – А вы можете управлять им на воде?

– Нет.

Некоторое время мы продолжали глядеть на самолет.

– А ведь на нем должно быть радио, да? – спросила она.

Мы подошли к лодке, стараясь не смотреть на тела погибших.

Действительно, кабина была радиофицирована. Я одел наушники и включил рацию. Искаженный голос что‑то неразборчиво вещал. Я подождал, и когда мне показалось, что он кончил, нажал на кнопку с надписью «Передача» и заговорил. Потом снова переключился на «Прием». Тот же голос продолжал так же неразборчиво и непонятно что‑то вещать. Я так и не понял, услышали меня или нет.

– Вы понимаете, как пользоваться этим? – спросил я Камиллу.

– Нет, – сказала она. Все‑таки попробовала, но успеха не добилась.

Мы решили пока оставить наши попытки и поплыли на лодке обратно к берегу. Камилла вошла в лагерь, пока я занимался малоприятным делом, пытаясь выяснить что‑нибудь о погибших.

Когда я вновь присоединился к Камилле, то сказал: – Один из них был пилот Джим Робертс.

Она кивнула.

– Я слышала о нем в Уияньи. Он работал на внутренних рейсах и возил между островами в основном почту, иногда перевозя больных, – так я тогда поняла.

– Второго звали Сомс. Он тоже жил в Уияньи. По‑видимому, был там аккредитован как корреспондент агентства новостей, – добавил я.

– Если бы только они появились, когда мы еще не завели трактор…

Кажется, я скоро поверю в табу, – сказала Камилла.

И все же в тот день мы несколько приободрились. Где‑то всерьез встревожились отсутствием вестей от нас, настолько, что выслали самолет, а когда и этот самолет не вернется, то конечно же начнется расследование.

Как скоро – это зависело от того, сообщил ли летчик о прибытии на Танакуатуа по радио или нет – тогда много времени уйдет на поиски исчезнувшего самолета в море. Нам оставалось только ждать.

Через пять дней прозвучал ответ на этот вопрос в виде трех корабельных гудков, разнесшихся над лагуной.

Мы поспешили на берег и подоспели, как раз когда небольшое, окрашенное в серый цвет, судно спускало якорь. Оно было похоже с виду на военное, о том же говорил и белый флаг английского военно‑морского флота на корме. Наверно, торпедный катер, – определил я.

Пройдя мимо лагеря, мы остановились у самой воды и стали размахивать руками. С катера уже спустили маленькую шлюпку, куда сели четыре человека.

Завели подвесной мотор, но лодка двинулась не прямо к нам. Сначала сделала круг, обогнув качающийся на волнах гидросамолет. Затем повернула к берегу.

Мы зашли в воду, чтобы встретить их. Дно лодки шаркнуло по песку, и четверо сидящих там людей уставились на нас, как бы отказываясь верить собственным глазам, у троих даже рты раскрылись от удивления.

Мы сняли шляпы с сетками, но это мало помогло.

– Вы – мистер Тирри? – неуверенно спросил старшина.

Я отрицательно покачал головой.

– Тирри мертв, – сказал я. – Все умерли, кроме нас.

Люди в замешательстве непонимающе смотрели на нас, с невысказанным вопросом оглядывая с ног до головы. Уверен, что им было бы легче воспринять нас, если бы наша одежда состояла из шортов и рубашек или была обтрепанной в лохмотья.

– Это пауки, – сказала Камилла.