Попытка отравления, хоть и неудачная, на первом же моем официальном появлении могла говорить о чем угодно. Начиная с того, что мой старый недоброжелатель решился на прямые действия, без помощи наемных убийц, и заканчивая тем, что это спонтанная реакция на невольное оскорбление. Кубок поднял недостаточно высоко, на тост не ответил…

– Нельзя же столько пить, господин, надо и меру знать, – любя проворчала Василиса, – а то станете, как папка мой, поколачивать нас в подпитии.

– Смотря как поколачивать, – мечтательно заметила Эва, – если нежно да как следует, то я и не против вовсе.

– Вы всерьез решили, что я перепил? С такой то выносливостью и артефактом у груди? – насмешливо спросил я у девушек, – меня отравить пытались, хоть и не очень удачно.

– Отравить? – ошарашенно переспросила Васька, – да как так можно то?! На пире в вашу честь? Вот гады проклятые! Твари неблагодарные!

– А за что им быть благодарными? – хмыкнула Лиска, идущая позади. – Граф захватил чужие земли, нахапал богатств, пусть и пришлось немного в долги залезть. Теперь то все выплачено и еще осталось – трофеи битвы принадлежат лично победителю, а не роду. Теперь вот еще княжне такой подарок преподнес, что сомневаться не приходится – рассчитывает на ее покровительство. А если бы они всю правду знали?

– То ты была бы мертва, – прервал я опасные рассуждения девушки, – как и все мы. Просто забудь о последней схватке. Мы выжили – и этого достаточно. Так, все. В уборную я и сам сходить могу, подождите снаружи.

Зайдя в украшенное мрамором небольшое помещение, запер за собой дверь и, подойдя к сиденью унитаза, засунул два пальца в горло. Рвало минут пять. Отвратительно, но достаточно, чтобы полностью опорожнить желудок. Ни яда, ни еды и питья внутри не осталось. В кране было довольно холодной воды, которой я с наслаждением прополоскал рот. Наверное, в одной из башен был водосборник с баком. Хорошо хоть я знал, как канализация и водопровод работают, а то в деревне ничего подобного отродясь не бывало, только тазик да лохань в бане.

Краем глаза я сумел уловить какое то смазанное движение в зеркале, но, обернувшись, никого не обнаружил. Странно. Это уборная для благородных, тридцать метров на одного. На всякий случай достав из потайных ножен кинжалы, я аккуратно обошел по дуге занавеску, отделяющую ванну от унитаза, но там никого не оказалось. Что за чертовщина? Померещилось?

Может, насекомое какое залетело? Вызванное. От возможной атаки роем меня всего аж передернуло. Выход я, конечно, знал, но пользоваться «шипованным телом», как я назвал для себя заклинание, мне не хотелось больше никогда в жизни. Слишком это было болезненно и слишком много сил отнимало. Хотя на крайний случай я его сохранил. Как и «Лес кровавых шипов» и многое другое, изобретенное в процессе захвата подземелья.

Атаку противника я почувствовал, не увидел. Развернувшись, уже стоял в стойке, но моей реакции все равно не хватило. Короткий метательный кинжал успел проскочить до того, как я его отбил и, вспоров кожу на щеке, ударился где то позади. Недовольно цокнув, противник послал в полет еще десяток ножей, игл и спиц, буквально осыпая меня градом снарядов. Большую часть я легко отразил, но каждый из попавших в цель парализовал мои движения, сокращая возможность действовать. Вскоре я понял, что даже на помощь позвать не могу, горло перехватило.

– Что ж ты такой живучий то, бастард, – прошипел убийца, видя мою беспомощность, – пора заканчивать. – Подойдя ближе, он поднял над головой странный церемониальный кинжал с волнистым лезвием.