Тарбак взмахнул рукой, и свет погас, а «привидение» снова сжалось в бледный шар.

Лещинский закрыл глаза. А когда открыл их снова, на голове уже оказались туго завязанные бинты. Рану прикрывала пористая, как губка, подушечка, и боли совсем не было.

Тарбак сидел рядом с Лещинским на корточках, сложив руки, словно богомол.

– Теперь я превращусь в одного из вас? – пробурчал, едва шевеля растрескавшимися губами, гвардеец.

– Почему? – удивился Тарбак.

– Да так, культурные стереотипы, – ответил Лещинский, и абориген, скорее всего, ничего не понял.

– Ты спас меня, я спас тебя. И скоро тебе станет легче, – пообещал Тарбак. – Мы не очень отличаемся по крови.

– Спасибо, – Лещинский ощупал повязку. Опасно было доверять латать раны инопланетянину, но в его ситуации выбирать не приходилось. Костоправы Колонии вообще резали по живому и лелеяли мечту обнаружить заменитель пенициллина. – Чем быстрее мы доберемся до Забора, тем лучше.

Тарбак уставился на тусклый шар «привидения».

– Я иду на Космодром, – сообщил он.

Лещинский подобрался.

– Черта с два! Мы идем в Колонию к Корсиканцу! – И видя, что чужак не понимает, договорил спокойным тоном: – Только в Колонии мы будем в безопасности.

– Я в своем мире, и я не пленник. Я ведь не пленник?

Лещинский развел руками. Мол, еле живой, без оружия. Какая я тебе угроза?

– Нет. Конечно, нет.

– Меня долго держали в плену. Я должен делать свою работу.

– Слушай, твой мир – уже не твой. В городе поселилась орда самых разных инопланетяшек – от ящеров до птичников, и я не говорю о тысячах гуманоидов, вроде нас с тобой. Они пользуют этот мир по полной, и им твои законы – не указ. Ты попался один раз, попадешься и во второй.

Тарбак склонил голову.

– Я нахожу смысл в твоих словах. Найди и ты в моих. Я – наблюдатель. Меня ждет работа на Космодроме. Очень важная работа. От этого зависит все.

– Так уж и все? – усмехнулся Лещинский.

Тарбак указал в потолок, как в первую минуту их встречи на корабле.

– У нас много объектов вне мира. Я должен следить за ними. Иначе они могут упасть на город. Ты видел кратер?

– Видел, – Лещинский почесал лоб под повязкой. – Так это, оказывается, ты недоглядел…

– Идем со мной на Космодром, – Тарбак положил руку Лещинскому на плечо. – Меня долго не было, и что-то уже, быть может, поздно спасать. Но я должен проверить. Я сделаю свое дело, а потом пойду с тобой в Колонию.

Лещинский задумался. Заставить Тарбака выполнить то, что приказал Корсиканец, он не может. Джинн вырвался на волю, делает, что хочет. Точнее, что считает нужным. Это пришельцы ничего не знают об аборигенах и привыкли воспринимать их как абстракцию. А у местных, оказывается, тоже имеются свои заботы.

– Как называется ваша планета? – спросил Лещинский, чтобы оттянуть время принятия решения.

– Земля, – ответил Тарбак.

Лещинский фыркнул. У него возникло подозрение, что абориген морочит ему голову.

– Земля под Небесной Аркой, – поправился Тарбак. – Или Земля-под-Аркой. Я не вижу разницы. Мы все называем родные миры одинаково.

«М-да, – подумалось Лещинскому, – Сахарнов будет счастлив, если я заявлюсь к его камельку в компании этого уникума».

– Когда придем в Колонию, я познакомлю тебя с одним хорошим человеком. Он профессор… не понимаешь? Учитель.