— Только я три фесятка бойцов с собой возьму, — добавил Кувалда.

— Зачем? — растерялся Иголка. — Они ведь тебя…

— Офну фесятку Фуричей, офну фесятку Гниличей и офну фесятку Шибзичей, — невозмутимо перечислил великий фюрер. — Межфу собой они точно не фоговорятся, и мы спокойно привезем наше богатство в Форт. Смекаешь?

Со стратегией у одноглазого вождя все было в порядке.

Иголка тоскливо вздохнул. Контейнер, который понял только то, что ничего не получилось, засопел.

Кувалда же нацарапал на столе еще одно неприличное слово, парное к первому, несколько секунд медитировал над получившимся сочетанием, а затем, словно вспомнив нечто крайне важное, громко поинтересовался:

— Кстати, а гфе Копыто?

— В натуре, Трактор наш дурак такой, что даже Спящему небось тошно, что он его выдумал, — продолжил Копыто, утирая губы после свежепринятого стакана виски. — Трактор, едва услышал, что меня доставить надо, дык сразу решил, что я уже товой — вешанный болтаюсь. Помчался в «Средство» радостный, как депутат, и давай тама топать. Ну, я и проснулся. Не сразу, но потом проснулся. Слышу, они в потемках шарят, и один другого спрашивает: ты Копыто узнаешь? А тот отвечает: конечно, мля, узнаю, он же великий герой, всей семье известный…

— Так прямо и ответил? — недоверчиво прищурился слушатель.

Уйбуй немедленно набычился:

— Я что, врать стану?

— Нет, я так не сказал.

— Тогда молчи ваще в натуре, а то рассказывать перестану. — Копыто плеснул себе еще виски и веско подтвердил: — Так и сказал.

В действительности посланные Кувалдой бойцы назвали искомого уйбуя не «великим героем», а обидным и неприличным словом, даже несколькими словами, однако цитировать их случайному собутыльнику беглый Копыто не собирался. Как и все великие воины, он хорошо знал, что такое гордость.

— Короче, повезло мне, в натуре, что я у дверей у самых лежал, — вернулся к повествованию уйбуй. — Ну, не совсем у дверей, а еще сбоку, потому что мы вчера… — Он осторожно потрогал ссадину на левой скуле. — Мы вчера с корешем одним шутили сильно, и я тама остался потом. Эти дураки туда пошли, к бару, потому что у нас, когда деньги есть, все к бару рвутся, чтобы ничего не пропустить, а тама только Иголка с Контейнером валялись. А я тихонько за дверь прополз и того… — Копыто повертел в руке стакан с виски и неожиданно грустно закончил: — Эта… уехал, короче.

Залпом выпил и поправил съехавшую на затылок бандану.

Собеседники, притулившиеся за самым дальним столиком «Трех Педалей», были, мягко говоря, не похожи друг на друга.

Уйбуй Копыто из клана Шибзичей до вчерашнего дня считался правой рукой великого фюрера Красных Шапок, самым его доверенным помощником и главным вешателем. Сегодняшнее утро славный уйбуй встретил в роли диссидента и беглого каторжника, однако на его внешности перемена пока не отразилась. Невысокий, жилистый, похожий на агрессивного шимпанзе, Копыто был одет в черный кожаный жилет, кожаные штаны и грубые башмаки. Руки, шею и грудь дикаря покрывали многочисленные разноцветные татуировки, отчего казалось, что под жилет уйбуй напялил футболку с длинными рукавами. На лысой голове — традиционная красная бандана, а вот оружейный пояс с ятаганом и пистолетом пришлось оставить на входе: концы не пускали в заведения вооруженных посетителей.