В январе 1860 года Богомолов пишет уже из Петербурга: «Извините за поздний ответ. Картина ваша еще не готова, дайте мне времени – я вам говорил, что сушка картины – вещь первая, а вам все равно, тем более, что выставка не сейчас, – а я хочу кончить как следует».

Когда картина была наконец готова и послана, Павел Михайлович уведомляет об этом Богомолова:

«Милостивый государь Александр Сафонович! Картина получена, раму я прислал бы, если бы мог найти раму готовую, но нельзя же картину повесить без рамы. Я надеюсь скоро увидаться с Вами в Петербурге; в прошедший раз был я на один день, потому и не мог повидать Вас.

Желаю Вам быть здоровым и во всем успехов счастливых.

Истинно преданный Вам

П. Третьяков».

А 29 ноября Павел Михайлович пишет: «Душевно уважая Вас, скажу Вам откровенно, что картину Вашу я брал, надеясь сбыть кому-нибудь из знакомых, мне собственно она не нравилась, но так как была выставлена в Академии, то я полагал, может быть, другие найдут ее хорошею.

Картину так раскритиковали, что я, потеряв малейшую надежду сбыть ее, решился послать ее Вам (через Риппу) обратно.

Господин Тюрин скажет Вам могла ли она остаться в моей коллекции».

Так как Богомолов больше в жизни Павла Михайловича не появляется, то, забежав вперед, мы скажем, что пейзаж Богомолова «Вид в окрестности Ковно», находившийся в галерее Павла Михайловича и за который Богомолов получил звание академика в 1862 году, попал к Павлу Михайловичу позднее и случайно: в 1871 году Аполлинарий Горавский напал на эту картину. «Некоторое время была картина у С. Ф. Соловьева, – писал он Павлу Михайловичу, – а после смерти обоих за долги автора попала она в руки несоответственные этому произведению. Продается она с рамою за 200 руб. Покойник, как Вам известно, был талантливый и обладал эстетическим вкусом и знанием рисунка, но вместе с тем, к сожалению, безалаберную жизнь вел. Быть может, многоуважаемый мною Павел Михайлович, пожелаете поместить в каталог Вашей Русской школы».

Что Богомолов был «безалаберный», он сам подтверждает в письме к Павлу Михайловичу еще в 1857 году. Он жалуется на какого-то Аушева, который распускает о нем дурные слухи. «Горавский, приехавши из Москвы в прошлом году с Вами, тоже говорил мне о слухах, распространяемых Аушевым, что я и кутило и пьяница и проч. и проч. Ему уже досталось раз при всех, надобно будет еще раз».

Во время пребывания весной 1856 года в Петербурге Павел Михайлович познакомился и с Горавским. Ему понравилась картина Аполлинария – программа на «старшую» золотую медаль, как выразился Горавский, приобретенная Кокоревым. Павел Михайлович, как видно из письма Горавского, заказал ему сделать повторение этой картины.

26 ноября Горавский пишет из деревни, что провел все лето в Псковской губернии в том месте, где писал программную вещь, и, чтобы не копировать, написал с натуры такую же картину. «Все старания прикладываю, дабы отблагодарить за Ваше внимание ко мне, которого я успел заслужить в одном только моем свидании с Вами». Он просит, чтобы Павел Михайлович выставил эту картину на московской выставке.

Когда в начале 1857 года Горавский гостил у Павла Михайловича в Москве, он привез с собой несколько картин, вероятно, заказ Павла Михайловича, и еще картины, которые, как он надеялся, Павел Михайлович поможет ему продать московским любителям.

Пишет Горавский, будучи в Москве, портреты Софьи Михайловны и Кузьмы Терентьевича Солдатенкова.