Потом ещё больше покраснев, Лиза заявила, что шкуры это хорошо и надо бы уже срочно это всё сделать, так что нет у неё, значит, времени. И ушла поспешно.

— Она это, в хорошем смысле. — Смущённо проговорил Артём, потом кашлянул и вдруг глаза выпучил, да замер. — Василич! Ой бля! Василич-то не знает!

Артём шагнул влево, потом вправо, остановился, развернулся на сто восемьдесят, к дверям повернулся. На пороге ненадолго задержался.

— Я к Василичу. Тут буквально рукой подать, скоро вернусь. — Махнул рукой в сторону стола, где стоял неполный тазик с остывшими пирожками. — Вы там ешьте, не стесняйтесь. Сейчас Лиза вернётся, да и я недолго. Ну, побежал я, скоро буду.

Артём в двери вышел и, шумно пыхтя, бегом рванул куда-то вправо.

Переглянувшись, гости этого дома, вернулись к столу. Есть, в принципе, хотелось, а когда ещё получится поесть что-то кроме концентратов? Не факт что вообще когда-нибудь получится. Старый мир сделал ручкой, от него остались обломки, да и тех, не особо-то и много осталось.

Насытились в тишине и покое — Лиза только время от времени мелькала в дверях, неся скрутки в руках, видимо, скрутки из шкур. Отвлёкли их ненадолго дети — смурные и мрачные, спустились вниз, после громогласного вопля матери, от коего Павел пирожком подавился. Что-то повозмущавшись, детишки понуро головы свесив, стали матери помогать переносить в дом из сарая, шкуры коров и, возможно, какой-то иной живности.

— Алиса, а это точно сработает? — В который раз засомневался Павел, когда в доме опять никого не осталось — только они, пирожки и куча скрученных в тугие свёртки шкур, сброшенных кучей чуть ли не посреди комнаты.

— Должно. — Она доела пирожок и, выпрямив спину, погладила живот двумя ладонями. — Фух, наелась так, что, кажется, на всю жизнь. Мне раньше не доводилось, домашних пирожков поесть, как-то у нас в городе не делают их. Шаурма, всё такое, этого навалом, а вот про пирожки читала только. Вкусно оказывается. И сытно очень. — Она улыбнулась. — Не поверишь, мне даже захотелось научиться готовить. Правда, это странно?

Павел неуверенно пожал плечами, девушка рассмеялась — она имела в виду что-то личное, наверное, или может, какие-то традиции, коих Павел всё равно не помнил. Для него этот мир начался с пустых улиц, выпотрошенных домов и живых мертвецов, упорно ищущих кому бы башку оторвать.

— Павел, — её весёлость, словно ветром сдуло, — мы должны отправляться. Твоя рука в порядке? Ты нормально ею владеешь? — Вместо ответа он поднял протез и, без всяких проблем, скрутил фигу. Девушка тихо рассмеялась. — Ну, значит, мы можем выдвигаться. Мы должны узнать, в чём состоит твоя миссия. — Она помолчала, хмурая, без тени улыбки на лице. — В этом новом мире, у нас должна быть какая-то цель Паша. Иначе всё погибнет. Всё, что ещё осталось, всё, что ещё можно спасти.

Он кивнул, полный серьёзности и проникшийся трагичностью момента…, однако, в данный момент, он думал лишь о том, что Алиса, на самом деле, очень красивая девушка. Миры всякие, спасения и цели, да и так далее — это да, важно и всё такое.

Умом он это прекрасно понимал.

Сердце, эмоций вроде как средоточение, на это всё реагировало ровным ритмом с нотками явного пофигизма. А вот при взгляде на Алису, сердце вздрагивало, что-то в душе теплело, мир становился светлее, страхи и всё прочее уходили на второй план.

Пока что Павел не очень понимал, к чему всё это с ним творится, но точно знал одно — он последует за Алисой, туда, куда пойдёт она. И куда бы она ни пошла, что бы ни решила, он будет следовать за ней.