А между тем герцог Карл III, которого несчастья сделали осторожным, не без страха смотрел, как размещаются в его последнем укрепленном городе племянник, свояк и их святейший арбитр.

Кто мог поручиться, что они вернут ему отнятые земли, а не отнимут последний оставшийся у него город?

Поэтому на всякий случай для большей безопасности он поместил Эммануила Филиберта, единственного оставшегося своего наследника, так же как Ницца была единственным оставшимся у него владением, в крепости, господствующей над городом, и приказал коменданту замка не отпирать ворот ничьим войскам — будь то солдаты императора, короля Франциска I или папы.

Сам же он отправился лично встречать папу Павла III, который, согласно установленному распорядку, должен был прибыть на несколько дней раньше императора и короля Франции.

Папа был уже в одном льё от Ниццы, когда коменданту прибыло письмо от герцога с приказанием приготовить в замке помещения для папы.

Это письмо было доставлено капитаном гвардии его святейшества; при нем был отряд из двухсот пехотинцев, и он требовал, чтобы их допустили в замок для почетной службы при папе.

Герцог Карл III писал о папе, но ни о капитане, ни о его двухстах пехотинцах он не сообщал ничего.

Комендант оказался в затруднительном положении: от него требовали как раз то, что ему строго-настрого запрещалось.

Комендант собрал совет.

Эммануил Филиберт присутствовал на совете, хотя ему едва исполнилось одиннадцать лет. Несомненно, ребенка призвали сюда, чтобы еще больше поднять дух его защитников.

Пока обсуждался вопрос, мальчик заметил, что на стене висит выполненная из дерева модель того самого замка, который был причиной большого разногласия, готового разразиться между Карлом III и папой.

— По правде сказать, господа, — обратился он к советникам, которые спорили уже час, но ничуть не продвинулись вперед, — сколько же у вас затруднений из-за таких пустяков! Раз у нас есть замок деревянный и замок каменный, отдадим папе деревянный, а себе оставим каменный.

— Господа, — сказал комендант, — наш долг продиктован нам словами ребенка. Его святейшество получит, если уж так ему это нужно, деревянный замок; но, Богом клянусь, пока я жив, каменного он не получит!

Ответ мальчика и коменданта был передан папе, и тот больше не настаивал и остановился в монастыре кордельеров.

Прибыл император, а за ним и французский король.

Оба они стали лагерями с обеих сторон города, папа же оказался посредине.

Переговоры начались.

К несчастью, они не принесли тех результатов, на которые все надеялись.

Император требовал для своего свояка Савойю и Пьемонт.

Франциск I требовал для своего второго сына, герцога Орлеанского, герцогство Миланское.

И наконец, папа, желавший получить это герцогство для своего сына, требовал, чтобы герцогом Миланским был избран принц, не принадлежащий ни к семье Франциска I, ни к семье Карла V, при условии, что этот принц получит инвеституру на герцогство от императора и уплатит подать королю Франции.

Таким образом, каждый хотел невозможного, потому что хотел как раз противоположного тому, чего хотели другие.

Поэтому каждый, не решившись остановиться на чем-либо определенном, согласился на перемирие.

Перемирие, в самом деле, нужно было всем.

Франциску I — чтобы дать передышку солдатам (их силы были наполовину истощены) и финансам (они были истощены полностью).

Карлу V — чтобы наказать турок за их набеги на два его королевства — Неаполитанское и Сицилийское.

Павлу III — чтобы дать возможность своему сыну утвердиться в княжествах Пармском и Пьяченцском, раз уж он не смог получить для него герцогство Миланское.

Было решено заключить перемирие на десять лет. Этот срок назначил сам Франциск I.