«О государь, не премину, тем более что это мой долг; а теперь поверните голову налево и посмотрите на этого молодого длинноволосого блондина рядом со мной».

Я посмотрел краешком глаза: молодой человек был тем более примечателен и не заметить его было тем более трудно, что у него был вид чужестранца, вид англичанина, и у него одного были длинные волосы.

«Вижу», — ответил я.

«Тогда все… на сию минуту, во всяком случае, — сказал астролог, — позже я все объясню вашему величеству».

Как только мы прибыли в замок, я уединился в своих покоях под тем предлогом, что мне нужно переодеться; синьор Анджело проследовал за мной.

«Итак, — спросил я его, — что вы мне хотели сказать об этом молодом человеке?»

«Заметили ли вы, государь, морщину у него между бровями, хотя он очень молод?»

«Нет, ей-Богу! — ответил я ему. — Ведь я его так близко не рассматривал, как вы».

«Эту морщинку мы, кабалисты, называем линией смерти… Государь, этот молодой человек убьет короля!»

«Короля или императора?» — спросил я.

«Этого я не могу сказать, но удар поразит голову, носящую корону».

«А нет ли у вас способа узнать, не будет ли голова, которую он поразит, моей?»

«Есть, государь, но для этого мне нужны его волосы».

«А как их достать, эти волосы?»

«Не знаю, но они нужны».

Я стал размышлять. Как раз в эту минуту вошла дочь садовника, держа охапку чудесных цветов, и стала их расставлять в вазы на камине и консолях. Когда она кончила это занятие, я взял ее за руку и привлек к себе; потом, вынув из кармана два новеньких максимилиандора, дал ей. Она поблагодарила меня, и тогда я поцеловал ее в лоб и спросил: «Красавица, хочешь заработать в десять раз больше?»

Она опустила глаза и покраснела.

«О нет, — сказал я, — речь идет не об этом… совсем не об этом…»

«Тогда о чем же, государь император?» — спросила она.

«Посмотри, — сказал я ей, показывая белокурого молодого человека, забавлявшегося тем, что метал копье в деревянное чучело, — видишь этого молодого господина?»

«Да, вижу».

«Ну, и каким ты его находишь?»

«Он хорош собой и очень красиво одет».

«Ну вот, завтра утром принеси мне прядь его волос, и ты получишь не два максимилиандора, а двадцать!»

«Но как же я достану прядь волос этого молодого человека?» — спросила она, простодушно глядя на меня.

«А, черт, красотка, вот уж это меня не касается, ты сама должна найти способ… Все, что я могу сделать, так это дать тебе Библию».

«Библию?»

«Да, чтобы ты прочла, как Далила остригла волосы Самсону…»

Красавица еще раз покраснела, но, кажется, моих разъяснений ей было достаточно, потому что она вышла в задумчивости, однако улыбаясь, а на следующее утро вернулась с золотистой прядью. Да, господин адмирал, самая наивная женщина хитрее нас!

— И чем же кончается история, ваше величество?

— А вот чем. Я отдал эту светлую прядь синьору Анджело, чтобы он проделал над ней свои кабалистические опыты, и он мне сказал, что звезды угрожают не мне, а принцу, в чьем гербе есть лилия. Так вот, господин адмирал, этот белокурый молодой человек, несущий между бровями линию смерти, это сеньор де Лорж, граф де Монтгомери, капитан шотландской гвардии моего брата Генриха Второго.

— Как? Ваше величество могли бы заподозрить…

— Я, — ответил Карл, поднимаясь, чтобы показать, что аудиенция окончена, — ничего не подозреваю, храни меня от этого Господь.