— Ба, — удивленно произнес император, — и что же это?

— Однажды ночью вы, полуголый, бежали из Инсбрука, спасаясь от герцога Морица.

— Но это, — смеясь, ответил император, — от меня не зависело, внук мой, клянусь вам!.. Он застал меня врасплох, при мне была только моя свита.

— Но я бы не бежал, — сказал дон Карлос.

— Как, вы не бежали бы?

— Нет.

— Но бежать пришлось, поскольку я не мог оказать со~ противление.

— Но я бы не бежал, — повторил дон Карлос.

— Так что же, нужно было сдаться? Это было бы очень неосторожно, и за это меня порицали бы еще больше.

— Неважно! Я бы не бежал, — третий раз повторил мальчик.

— Скажите тогда, что бы вы сделали в подобном случае? Чтобы помочь вам ответить, скажите, что бы вы, например, сделали сейчас, если бы я отправил за вами в погоню тридцать пажей?

— Я бы не убежал, — опять ответил мальчик. Император нахмурился, позвал воспитателя юного принца и сказал:

— Сударь, уведите моего внука, я приношу вам похвалы за его воспитание; если дело пойдет так и дальше, он будет самым великим воителем во всей нашей семье!

Вечером того же дня он сказал своей сестре королеве Элеоноре, остававшейся в Вальядолиде:

— Мне кажется, сестра, что король дон Филипп не получил хорошего сына в лице дона Карлоса; его вид и характер мне не нравятся, потому что не соответствуют его возрасту. Не знаю, что может случиться позже, когда ему будет двадцать пять лет. Понаблюдайте за тем, что говорит и делает этот мальчик, и, когда вы будете писать мне, откровенно выскажите свое мнение по этому поводу.

Через день Карл V уехал в Пласенсию, а уже на следующий день королева Элеонора написала ему:

«Брат мой, если манеры нашего внучатого племянника Карлоса не понравились вам, хотя вы видели его только один день, то за три дня, что видела его я, они понравились мне еще меньше».

Этот мальчуган, который ни за что не бежал бы из Инсбрука, был тот самый дон Карлос, которого его отец дон Филипп двенадцать лет спустя приказал убить под тем предлогом, что он вступил в заговор с мятежниками в Нидерландах.

В Вальядолиде император отпустил всю свиту, оставив при себе только двенадцать слуг и двенадцать лошадей. Он отобрал для себя также некоторые редкие и драгоценные предметы обстановки, а остальное раздал сопровождавшим его дворянам; потом он простился с обеими королевами, своими сестрами, и отправился в Пласенсию.

Пласенсия расположена всего в восемнадцати милях от принадлежащего ордену иеронимитов монастыря святого Юста, куда Карл V решил удалиться и куда он год назад послал архитектора построить ему покои в шесть комнат на одном уровне — четыре низких, подобных монашеским кельям, и две повыше. Кроме того, мастер должен был разбить сад по рисунку самого императора.

Этот сад был очаровательным местом в императорском убежище: с двух сторон его орошала прозрачная журчащая речушка, и весь он был засажен апельсиновыми и лимонными деревьями и кедрами, и ветви их струили благоухание и затеняли окна прославленного затворника.

Карл V еще в 1542 году посетил монастырь святого Юста и, покидая его, сказал:

— Вот настоящее убежище для нового Диоклетиана.

Император вступил во владение своими покоями в монастыре святого Юста 24 февраля 1557 года. Это был день его рождения: этот день всегда приносил ему удачу.

— Я хочу, — сказал он, переступая порог монастыря, — возродиться для Неба как раз в тот день, когда я родился для земли.