Дрюпин от стены оторвался, огляделся полуубито.

– Оружие есть? – спросил я.

Дрюпин оружия никогда у себя не хранил. Во всяком случае, приличного. Разной хитроумной дряни у него было всегда куча. Трассеры, фризеры, о них уже говорил, а еще самосвязыватели, поскальзыватели, зуболом. Зуболом мне особенно нравился. С виду обычный, правда, чуть меньший в размерах мегафон, а наведешь его на цель, нажмешь на кнопочку – и у этой самой цели начинают жутко болеть зубы. Так что ничего, кроме зубной боли, не остается. Только работал вот он ненадежно, был еще не отлажен, и иногда зубы начинали болеть у самого стрелка. Выявить какой-то закономерности не удавалось, и зуболом находился в стадии вечной разработки уже больше года.

Странно даже, с чего это вдруг Дрюпин решил треснуть меня табуреткой? Мог бы сразу чем-нибудь мощным, запасы-то есть… Растерялся с испуга.

– Оружие нормальное есть? – снова спросил я.

– Шокер…

Я поднял с пола шокер. Семь зарядов осталось.

Еще очередь.

– Что это?! Что происходит?

– Кто-то стреляет, говорю же. Надо пойти…

– Ты думаешь, нападение? На базу кто-то напал?

Дрюпин зачем-то обернулся одеялом.

– Вполне может быть… – сказал я. – Тут полно всего. Оружие, взрывчатка. Не удивлюсь, если пара боеголовок даже припасена…

– Здесь нет боеголовок. Я пять раз все проверял. У нас здесь нет источника радиации…

Взрыв. Со стола посыпались гайки. Глухой такой взрыв, на пластик похоже.

– Это внизу, – сказал Дрюпин. – Что ты думаешь делать?

– Надо посмотреть.

– Может, не надо?

Еще взрыв. Уже граната. Лампа под потолком погасла, по углам загорелся тусклый красный цвет.

– Что это?

– Аварийное освещение, – пояснил Дрюпин. – Генераторы отключились. Везде темно теперь… Полчаса темноты.

– Включить можешь?

Дрюпин вытащил из шкафа ящик с небольшим лаптопом.

– Здесь я терминал собрал… – сказал он. – Так, неофициально… Попробую запустить пораньше…

– Попробуй. Слушай, Дрюмп, ты знаешь какое-нибудь имя на букву «я»?

– Ярыло, – сказал Дрюпин. – Тебе очень пойдет.

Я шагнул к двери.

– Ты что, действительно пойдешь? – спросил Дрюпин.

– Пойду. Погляжу одной рукой. Тебе кого-нибудь убить?

– Угу. Себя убей. А у Сирени как, дверь тоже открыта?

Я не ответил, открыл дверь, шагнул на галерею.

Снизу полыхнуло. Зеленым. В красном свете бластерный разряд казался зеленым, свирепый получался эффект…

Стоп! А кто, собственно, стреляет?

Бластерами десантникам нельзя пользоваться, даже в экстренном случае, за этим строго следят. Кто стреляет?

Снова автоматная стрельба. Потом крик. Кого-то прибили, однако…

Вжжих! Разряд в потолок, попал прямо в лампу, стекло взорвалось и посыпалось вниз золотым конфетти. Красиво. Что-то в последнее время слишком много разной стрельбы…

Я не удержался, выглянул за бортик вниз.

В атриуме разворачивалось сражение. Если сказать вернее, избиение. Избивали десантников.

Их было довольно много, десантников. Я быстро посчитал. Тринадцать штук.

Четверо шевелились на полу в неудобных позах.

Остальные нападали на человека, стоявшего в центре дворика. Человек был невысок, и на нем и в самом деле был плащ с капюшоном. Только в красном свете аварийных ламп он не казался черным, скорее, бордовым. Десантники нападали без оружия, винтовки беспорядочно валялись на полу вперемешку с другим оружием, я разглядел три бластера и переносной зенитно-ракетный комплекс.