– Да потому, что она приехала из деревни. Мне Катя говорила.

– А из какой деревни?

– Из Хмелевки, кажется.

– Извините. Я перебил вас. Вы сказали, что она с одной стороны – деревенская, а с другой?

– Ну, а с другой – городская, чистая такая, ухоженная, умела себя подать. Вот что я хотела сказать.

– А где же хозяйка квартиры?

– На работе. Где же ей быть?

– Вы не могли бы назвать ее фамилию?

– Могу. Катя Пышкина. Правда, замечательная фамилия?

Марк пожал плечами. Действительно, фамилия интересная, пышная, румяная и присыпанная сахарной пудрой.

– А ей самой не нравится. И вообще, вы не представляете себе, какие они были разные.

– Кто?

– Катя и Лиля. По-разному относились к жизни.

– Можно поконкретнее?

– Катя более основательная, серьезная и какая-то озабоченная, что ли. А вот Лилечка – совсем другое дело. Веселая, праздничная… не знаю, как сказать. Словом, когда на душе кошки скребли, то лучшего собеседника, чем Лиля, найти было трудно.

Марк поймал себя на том, что ему нравится разговаривать с этой женщиной. Они в беседе о погибшей продвинулись не так уж и далеко, зато он много узнал о самой жертве. Веселая, праздничная…

– Вы вот сказали о ней, что она была кем-то вроде ходячего праздника на каблуках. Так?

– Так. Вы напрасно иронизируете.

– Понимаете, и вы же рассказали мне об ужасающей сцене, свидетельницей которой стали неделю тому назад, или я ошибаюсь? Ведь это Лиля била башмаком по голове свою соперницу?

– Да. Вы правы. И я не сказала бы, что она это делала весело. Конечно, она живой человек, и ей, как и всякой другой женщине, которую бросили, надо было дать выход своим чувствам.

– А что бы вы сказали, если бы вдруг узнали, что это не самоубийство, что вашу соседку, скажем, убили? – Марк поскреб ногтем щеку, успевшую стать за несколько часов с момента последнего бритья колючей.

– Она слишком тихо жила, чтобы ее понадобилось кому-то убивать. У нее не было ни денег больших, ничего такого, что могло бы привлечь вора. Да и мужчины, с которыми я ее видела, все вроде бы порядочные, при костюмах-галстуках. Это я так. Образно выражаясь, ну, вы меня поняли. То есть не бандиты. Но люди не бедные. И, судя по тому, что она, бедняжка, так и не успела выйти замуж, женатые.

– Вы фамилию ее знаете?

– Знаю. Бонкова. Лиля Бонкова.

– Вы – следователь?

– Да. Моя фамилия Садовников. Марк Александрович.

– Я тоже соседка. Как и Вера Ильинична. Только живу через стенку от девчонок – Кати и Лили. Это я нашла Лилечку. Страшная смерть! Так нелепо – сидеть на полу, вытянув ноги, с чулком на шее! Она никогда бы не поступила так, слышите? Никогда. Даже если бы ее сбросили с небоскреба, она бы думала о том, как будет смотреться на асфальте. Как в анекдоте…

– У вас есть что рассказать?

– Есть. Ее убили! Это я точно знаю.

Рита покачала головой. В мастерской были только они, маленькая Фабиола спала в доме, и стоит ей только проснуться и подать голос, как с помощью «электронной няни» ее тотчас услышат.

Рита привезла натурщицу в загородный дом, в новую мастерскую, и теперь, чувствуя, что ей попалась интересная собеседница, вполне созревшая для того, чтобы поделиться своими мыслями и чувствами, художница радовалась тому, что ей хотят довериться. Ей не терпелось проверить предположение относительно того, что эта девушка потеряла кого-то близкого, и предложить ей свою помощь.