— Следователь мертв, — тупо повторила Лиз, пытаясь осмыслить реальность информации. — В какой-то момент там, внизу, я сочла, что выиграла, прищучила этих поганых отравителей!

Гудрун пожала плечами, усмехнулась.

— У вас не было шансов! Вы слишком рассчитывали на законность!

— И все-таки ты помогала нам?

— Ну да. Но вы вели себя как любители, особенно Грета. Ведь она первая и сдрейфила. Заставила Шмейссера дать задний ход. Увы, слишком поздно; они уже были на крючке у мэра. Возможно, Тропфман их и выдал. Время шло, и я видела, как он поджимает хвост. Его запугали, и он раскололся.

Дребезжание тележки в коридоре оборвало беседу. Гудрун засуетилась, положила часики в ящичек прикроватного столика.

— Сегодня вечером… — забормотала она, напирая на слова, — вечером, в десять часов. Я войду в приемную и отвлеку дежурную сказкой о забытой истории болезни или о чем-то в этом роде. Тебе придется все делать быстро. А до тех пор разыгрывай кому, они к этому привыкли. Сейчас восемь часов, скоро потушат свет. До скорого!

Лиз едва заметно улыбнулась. Тонкая фигурка исчезла из ее поля зрения. Тихо закрылась дверь. Она опять осталась одна.

Очень быстро ею вновь овладела дремота, стирая реальность недавней сцены. На секунду Лиз решила, что все это ей приснилось, и она начала проваливаться в пушистый и уютный колодец, разверзшийся под ней.

Проблеск сознания вытащил Лиз из этой ловушки, судорога пробежала по телу, приведя в движение иглы на сгибах рук. Боль прогнала сон. Стараясь не потревожить трубочки, Лиз протянула руку к ящичку, нащупала часики и сжала их в кулаке. Из-под лейкопластыря засочилась кровь. Она решила, что в 9.30 встанет и оденется, но не была уверена, удастся ли ей это. Что произойдет, если она потеряет сознание, упадет у кровати в кожаном комбинезоне и с пистолетом в руке? Кто тогда поверит в россказни Гудрун? Сразу вызовут полицию. Ее быстро опознают… А что потом? Ее точно перевезут в военный госпиталь, где с ней непременно что-то случится. Проблема с антикоагулянтами, возможно? Кровоизлияние в мозг? «От кессонной болезни всего можно ожидать!» — скажет кто-нибудь.

Лиз покрепче сжала часики. Значит, они проиграли. Проиграли…

Преодолевая сонливость, она заставила себя думать о том, что сообщила ей Гудрун. Все, что произошло в ее отсутствие, походило на сжатое резюме телесериала. Лиз не могла убедить себя в непоправимости случившегося. Все казалось абстрактным, тенью, дымкой. Капельки пота выступили на висках. Она постаралась дышать спокойнее. В 9 часов кто-то открыл дверь; Лиз еле успела закрыть глаза. Кто-то прошел по палате, ногтем постучал по флакону с физиологическим раствором, пощупал ее пульс. Длилось это не больше пяти минут. Оставшись одна, Лиз выдернула иголки, обтерла руки простыней и села. Немного кружилась голова. Она сидела неподвижно, пока не прошло недомогание, потом спустила ноги на кафельный пол. Тело ее исполняло приказы — это главное! Лиз сняла просторную рубашку, подошла к шкафу, достала комбинезон. Гудрун догадалась посыпать его с изнанки тальком. Внутри покоился «кольт» армейского образца 45-го калибра подобно железному ядру, тяжелому и ободряющему. Лиз взвесила его на руке. Килограмм стали заполнил ладонь, точно привычный рабочий инструмент. Из коридора не доносилось ни звука. Только за стеной приглушенно мурлыкал телевизор. Лиз оделась, стараясь не очень наклонять голову. Когда она застегнула молнию до подбородка, часы показывали 21.30. Ей понадобилось около получаса, чтобы снарядиться. Замедленным шагом она приблизилась к окну, повернула ручку. Холодным воздухом обдало лицо. За окном была черная ночь. Но, приглядевшись, Лиз все же различила лужайку, аллею, живую изгородь бересклета и полутораметровую ограду, окружавшую сад.