– Да просто все, как шлагбаум. Даже рассказывать неинтересно.

– А мне слушать интересно.

– Короче, ваш сыночек чем-то помог моей подруге. Чем – не спрашивайте, я сама не знаю. А она у меня девушка скромная. Вот и попросила: найди его, поблагодари. Я и купила ему цветуечков. Не бутылку же ему дарить. Это вранье, что мужики цветы не любят, ведь правда же? Все любят, когда им цветы дарят.

– Не знаю, мне не дарили.

– Что ж так плохо-то?

– Хотя – нет! Вру! Дарили! Например, на премьерах. Жена еще дарила на сорока… то есть на юбилей.

– А вы женаты? – заинтересовалась девушка.

– Нет. Ну, то есть официально – да, но мы с женой, матерью Николая, временно живем раздельно.

– А потом?

– Потом – что?

– Вы разведетесь? – две Алениных кисти разлетелись в обе стороны. – Или, наоборот, сойдетесь? – и она с озорным выражением постучала кулачками друг о друга.

– Откуда ж мне знать! Вместе нам тесно. А врозь вроде скучно.

– А вы чем по жизни занимаетесь? – спросила девчонка.

– Я пишу.

– Пишете – что?

– Разное. Сказки, например.

– Ска-а-азки? – девушка округлила глаза. – Аб-бажаю сказки.

– Например, «Три змея».

– Да?! Прикольно. Я мультик смотрела. Так это вы сочинили?

– Ага.

– А-а-а, так вы тот самый Челышев? То-то, я смотрю, мне ваша фамилия знакома!

Да, «Три змея», история, написанная пятнадцать лет назад для маленького тогда Николеньки, стала хитом. Сказку о трех воздушных змеях, одной девочке и двух мальчиках с тех пор напечатали более чем в миллионе экземпляров. И перевели на девять языков. А в прошлом году еще и экранизировали. Мультик, в котором не было ни одного слова, только посвисты разной тональности да музыка; мультик, сделанный на коленке за пригоршню долларов, был очень популярен в России. Его даже в Америку продали.

Ничего вроде особенного: трех воздушных змеев уносит ураган. И вот они, объединившись и подружившись со старым «кукурузником», ищут свой дом и хозяев. Они спасаются от хищных птиц, сражаются с боевыми самолетами… Однако были в книге (и, что удивительно, сохранились в фильме) остроумие и щемящие ноты. И зрители легко переходили от хохота к слезам, и наоборот.

Какие он может рассказать девчонке истории из киношного закулисья, чтобы ей было интересно? Мультик его никто не озвучивал, поэтому ни с Машковым, ни с Хабенским он чай не пил. Вспомнил:

– Ездили мы с фильмом на фестиваль в Ванкувер. Болтали с Клинтом Иствудом на приеме. Ему фильм очень понравился.

– Иствуд. А кто это?

– Вообще-то актер голливудский. А ты кого из актеров знаешь-то?

– Шайа ла Беф ничего. И Джеймс Франко.

– Ну, про них тебе с моим сыном надо разговаривать. Хотя с ним, наверно, лучше про Киру Найтли… А Ричарда Гира ты, к примеру, знаешь?

– Его – знаю.

– И с ним я болтал на приеме. Наше кино на «Оскара», может, выдвинут.

– Прикольно.

– А ты чем по жизни занимаешься?

«Никто так не интересен человеку, как он сам. Задавай вопросы о нем любимом – пусть рассказывает. Мало того, что все про него прознаешь, – еще и прослывешь прекрасным собеседником». Так Арсения наставлял когда-то его учитель в журналистике Ковалев, и Челышев всегда – даже в частной жизни, когда хотел кому-то понравиться, – следовал его заветам.