– Ваш дядя искал то, что, может быть, и нашел в конце концов, – совершенно искренне: ответила она. – Мне это тоже интересно. И вы бы, возможно, заинтересовались, если бы знали. Вы похожи на нас – вы один из нас, из Маршей и Филипсов, что были до вас.

– А что это такое?

– Записная книжка, дневник, бумаги… – Она пожала плечами. – Ваш дядя говорил о них со мной очень мало, но я знаю. Он уходил очень часто и надолго. Где он в это время был? Возможно, он достиг своей цели, ибо никогда не уходил по земной дороге…

– Быть может, я смогу их найти?

Она покачала головой:

– Вы знаете слишком мало. Вы – как… как посторонний.

– Вы мне расскажете?

– Нет. Кто говорит с тем, кто слишком молод, чтобы понять? Нет, мистер Филлипс, я ничего не скажу. Вы не готовы.

Я обиделся на это – я обиделся на нее. Но я не попросил ее уйти. Ее отношение было провокацией и выз овом, брошенным мне.

II

Два дня спустя я наткнулся на то, что искала Ада Марш.

Бумаги дяди Сильвана были спрятаны в том месте, где Ада искала в самом начале – за полкой курьезных оккультных книг. Но лежали они в тайном углублении, которое мне удалось случайно открыть лишь благодаря собственной неловкости. Там было нечто вроде дневника и множество разрозненных листков и просто клочков бумаги, покрытых крошечными буковками, в которых Я признал почерк дяди. Я немедленно унес всю пачку к себе в комнату и заперся, как будто боялся, что именно этот час, прямо посреди ночи за ними приедет Ада Марш. Это было полным абсурдом, ибо я не только нисколько не боялся ее, но меня притягивало к ней гораздо сильнее, чем я мог даже мечтать, когда встретил ее в первый раз.

Вне всякого сомнения, находка бумаг стала поворотным пунктом в моем существовании. Скажем так: первые двадцать один год были статичными и прошли в ожидании; первые дни в доме дяди Сильвана на побережье стали переходом от прежнего состояния к тому, что должно было наступить; поворот настал с моим открытием – и, конечно, чтением – дядиных бумаг.

Но что я мог понять по первому отрывку, попавшему мне на глаза?

«Подз. Конт. шельф. Сев. край в Иннс., протяженностью вокруг прим. до Сингапура. Ориг. источник у Понапе? А. предполагает: Р. в Тихом вбл. Понапе; Э. считает: Р. У Иннс. Б-ство авторов предполагают большую глубину. Может ли Р. Занимать Конт. шельф целиком от Иннс., до Синг.?»

Это было только начало. Со вторым отрывком дело обстояло не лучше:

«К., который ждет, видя сны, в Р., – это все во всем и везде. Он в Р. у Иннс., и на Понапе, он среди о-вов и в глубинах: Как связаны Глубокие? Где Обад. и Сайрус впервые вступили в контакт? Понапе или меньший о-в? И как? На суше или в воде?»

Но в этой сокровищнице были не только дядины бумаги. Меня ждали другие, еще, более, тревожные откровения. Например, письмо почтенного Джабеза Ловелла Филлипса неизвестному лицу, датированное более чем веком назад, в котором говорилось:

«Неким днем августа м-ца года 1797 Капитан Обадия Марш сопровождаемый своим Старшим Помощником Сайрусом Олкеттом Филлипсом, заявил о том, что судно его, «Кори», затонуло вместе со всем экипажем на Маркизах. Капитан и Старший Помощник, прибыли в Иннсмутскую Гавань на гребной шлюпке, но трудности путешествия отнюдь не сказались на них, несмотря на расстояние во многие тысячи миль, покрыть которое столь утлое суденышко было явно не в состоянии. После чего в Иннсмуте началась цепь происшествий, на влекших проклятие на все поселение в течение жизни всего лишь одного поколения: ибо Марши и Филлипсы породили странную расу, и порча пошла на эти семейства вслед за появлением в них женщин – как они вообще сюда попали? – сказавшихся женами Капитана и его Старшего Помощника; на Иннсмут выпущено было Адское Отродье, кое ни одному человеку не изничтожить, и против коего бессильны все воззвания, что я посылал Небесам.