- Хороший рецепт!

- Я знал о его достоинствах только… в теории: слушал комментарии на эту тему от одного старого зануды. Вот: теперь опробовал и на практике.

- У вас получился вкусный хлеб, мастер Карп! – заявил Полуша.

- Поверю тебе на слово, - сказал я. – Сам я этот хлеб есть не стану: не люблю сыр – у меня… изжога от него.

А мысленно добавил: «Да и запить его молоком пока не получится – лучше уж себя не мучить».

***

Я заглянул в магазин. Застал там очередь из десятка покупательниц. Впрочем, тут же сообразил, что хвост очереди прятался за входной дверью: все, желавшие с утра отведать моего хлеба, в зал магазина не поместились – дожидались возможности сделать взнос в мою кассу на улице. Окинул взглядом полки стеллажей, прячась за дверью. Товара на них пока хватало. Но та скорость, с которой отпускала его моя продавщица, намекала: опустеют они ещё до полудня.

Выходить на улицу через дверь магазина не стал. Вернулся к той двери, что вела во двор. Переступил порог и первым делом взглянул на дерево, под которым ночью оставил краснолицего бандита. Разглядел около ствола клёна лишь помятую траву – Сверчок исчез. Вот и замечательно. Я не испытывал сейчас желания выяснять с кем-либо отношения. Зевнул, потянулся, похрустев суставами. Взглянул через прореху в кронах деревьев на небо – денёк обещал быть солнечным.

Позёвывая и потягиваясь, прошёлся вдоль стены дома. Детских криков во дворе я не слышал: местная ребятня увлеклась зарабатыванием денег. Детишки больше не проводили время за играми – под предводительством суровой атаманши они курсировали по территории своей ватаги, рекламировали мои товары. Причём, по-прежнему проделывали это охотно – чувствовали себя взрослыми, настоящими добытчиками пропитания для своих семей. Детей я во дворе не заметил, но к шуму листвы всё же добавлялись многочисленные голоса.

Откуда они доносились, я понял, когда свернул за угол: голоса заметно усилились. Замер на месте. Зрелище оказалось неожиданно впечатляющим – я приоткрыл рот. Широко распахнутыми от удивления глазами в упор пялился на столпившихся рядом с входом в мой магазин людей – в основном, женщин. Они без видимой агрессии переговаривались друг с другом, изредка делали шаги, приближаясь к двери магазина. Мужчину я заметил лишь одного: молодого узкоплечего парня – тот стоял едва ли не в самом конце очереди, почти у самой дороги.

«Охренеть!» – мысленно воскликнул я.

«Что там? – немедленно откликнулся мастер Потус, прервав свои нравоучения, на которые я, честно признаться, перестал обращать внимание. – Что случилось?»

Ответил я ему не сразу: женщины меня заметили. Повернули ко мне лица. Разговоры рядом с магазином на мгновение стихли. Шумел в листве ветер, из соседнего двора слышался собачий лай. Десятки пар глаз уставились на меня. Мне вдруг почудилось, что я стою голышом посреди городской площади под прицелом ярких лучей прожекторов. Едва сдержался от того, чтобы прикрыть руками на своём теле особенно интересное место. Понял: почти все горожанки меня узнали. Тишину тут же нарушили многочисленные восклицания.

- Утро доброе, мастер Карп!

- Здоровья вам, мастер Карп!

- Доброго утречка!

- Как спалось, мастер Карп?!

«Спал один, - мысленно пожаловался я. – К сожалению».

Но вслух сказал:

- Здрасьте, дамочки!

Вежливо кивнул.

Шаркнул ножкой.

И свалил обратно за угол дома.

«Ишь, сколько вас набежало. Нарядились-то как! Я таких коротких платьишек здесь ещё ни разу не видел. И такого количества стройных ног. Видел, мэтр, в каких нарядах местные девчонки за хлебом ходят? Как нарочно: одни молодухи собрались.