Либо у моего прошлого тела к сорока годам притупились вкусовые ощущения и обоняние, либо пищевая химия из того мира всё же уступала по своим возможностям местной кулинарной магии. Но сейчас мне казалось, что ничего вкуснее этих земляничных булок я никогда не ел. Причём особый восторг у меня вызывала вовсе не начинка из варенья. Её и было-то всего ничего. Восхищало само тесто. В этот раз о нём точно можно было сказать: «Тает во рту». Творог с земляникой составили восхитительную пару — наверняка не без помощи магии.

«А неплохо получилось, — сказал я. — Очень даже вкусно. Твои плетения, мэтр, отлично заменили и пальмовое масло, и ГМО. Ты был прав: варенье в этой булке не особенно и нужно — так, для понта и маскировки, чтобы объяснить непонятливым, откуда взялся вкус земляники. Над внешним видом можно было бы, конечно, ещё поработать — посыпать чем-нибудь или полить глазурью. Но для нашей сельской местности сойдёт и так. Прикинь-ка, мэтр, во сколько монет обойдётся покупателям этот мой шедевр?»

Я подумал: хорошо быть молодым. Здорово, когда можно перед сном одну за другой есть булки и не задумываться ни о тяжести в желудке, ни о проблеме лишнего веса. Свежая выпечка таяла не только во рту, но и в животе: съел уже третью булку, но даже не утолил голод. Организм расходовал калории с невероятной скоростью — и это при том, что я не тратил энергию на постельные развлечения с женщинами. Вторую ночь проводил в одиночестве. Ещё несколько суток воздержания и пойду рубить дрова…

Профессор Рогов озвучил себестоимость творожной булочки — не позабыл уточнить, что не учитывал в расчётах стоимость услуг зачарователя. Но и без расходов на мага цена булки заставила меня поперхнуться. Я уточнил: правильно ли понял, что одна эта маленькая булка обойдётся горожанам дороже, чем два медовых батона. Мясник подтвердил свои слова. А призрак мастера Потуса, что наблюдал за моим вечерним чаепитием, сообщил, что в дороговизне булок нет ничего удивительного: творог и варенье дороже муки.

«Ну а ты как хотел, парень? — сказал старый пекарь. — Кондитерка, етить её, не может стоить меньше хлеба. Ты же ходил по местному рынку и видел цены продуктов. Чему ты теперь удивляешься? Творожные булочки — еда не для нищих. Энто не ржаной хлеб, где кроме дешёвой муки и речной воды ты закладываешь в стоимость только цену дров, труд пекаря и налоги. Не удивительно, что с кондитерским тестом ни одна пекарня города дел не имеет. Я если и продавал булки, то только перед праздниками».

«Но ты ведь сам заставлял меня выпекать товар подороже! — сказал я. — Проклинал мой ржаной хлеб, заливал о том, что князьям в этом городе жрать нечего. Или мне те твои речи приснились, старый? Как сейчас помню: ты распинался о том, что господа мою чернушку и в рот не возьмут, что мастер пекарь должен своим искусством дарить людям удовольствие и радость. Твои слова, старик? Вот оно: удовольствие. Сам балдею от своих булок. И от их цены — тоже».

Не постеснялся дороговизны: взял из кучи на столе очередную булку — безжалостно её надкусил. Не удержался, снова зажмурился от блаженства. Благодаря предусмотрительности профессора Рогова в этой жизни я оказался состоятельным человеком, хотя пока и не мог легализовать свои богатства. Но в прошлой жизни мне приходилось быть бережливым. По привычке подумал: хорошо, что не пришла вдовушка, потому как тогда пришлось бы делиться с ней дорогущей выпечкой — и всего лишь за кувшин молока.