Женский туалет был в четырех шагах. Девушка ногой распахнула дверь, побежала по коридору к лестнице, ведущей к общественному залу ожидания, и спряталась, прижавшись спиной к стене на лестничном пролете.

Затея удалась?

Дверь уборной захлопнулась, а затем в холле раздался раздраженный голос:

– Буду ждать здесь.

«Долго ждать придется», – подумала Карли.

Она тихонько направилась вниз по ступенькам. На всякий случай написала Лоре сообщение, чтобы та не волновалась: «Встречаюсь с Марой. Скоро вернусь».

Дойдя до выхода, она влилась в шумную суматоху терминала.

Что ж, толпа – это даже хорошо…

Мара постукивала каблучком по плитке в четвертой кабинке и, пытаясь отвлечься, читала граффити на стенах, написанные на нескольких языках. Руки крепко сжимали выключенный телефон.

За поясом, под фалдой пиджака, был припрятан маленький клинок. Обычный столовый нож с зазубренным лезвием, который она стянула с подноса в холле первой гостиницы. Тем не менее, рукоятка у бедра придавала спокойствия.

Запершись в кабинке, Мара прислушивалась к каждому шагу и звуку слива. Какая-то мать сердито заставляла дочку помыть руки.

Вдруг раздался торопливый топот ног, остановился совсем рядом, и в дверь постучали. Отпрянув, Мара пробормотала по-португальски с запинкой:

– Oc… ocupado.

– Мара, это я, Карли.

Девушка вскочила на ноги, отперла дверцу, вышла – и попала в объятия подруги. Мать у раковины удивленно на них посмотрела и потянула дочь к выходу.

Взгляд Мары случайно упал в зеркало. Девушки, обнявшись, походили на Солнце и Луну. Черные волосы Мары, кожа кофейного цвета и темно-янтарные глаза контрастировали с золотыми кудрями, бледным лицом и ярко-голубыми глазами Карли.

Крепко прижавшись к дружескому плечу, Мара не задумывалась, как эта сцена выглядит со стороны. А потом неожиданно разрыдалась, выплескивая наружу весь свой страх, горе и вину.

– Прости… прости меня, – с трудом проговорила она, глотая слова. – Прости.

Карли стиснула ее крепче.

– Ты ни в чем не виновата. Я очень рада, что ты жива.

– Твоя мама…

– Она любила тебя. Иногда казалось, даже больше, чем меня.

Мара покачала головой.

– Господи, ты пришла…

– Ну конечно, а как иначе? – Карли отстранилась, держа подругу за плечи. – Ты в безопасности. Надо отвести тебя к Лоре и папе.

– Куда?

Карли взглянула на дверь уборной.

– Недалеко. Но лучше бы успеть, пока охранник не поднял всех на уши. Пошли.

И вывела Мару за руку за дверь в зал ожидания багажа. Несмотря на Рождество, международный терминал был полон туристов. Вокруг гудела многоязыкая речь уставших, вымотанных, раздраженных путешественников, пытавшихся улететь на каникулы.

Иностранные языки напомнили Маре о проекте и модуле, загружаемом на процессор «Генезиса». Она сжала ладонь подруги и остановилась посреди шумной толпы. Карли обернулась.

– В чем дело?

– Мой компьютер, – ответила Мара и посмотрела на выход. – Я оставила его включенным в гостинице.

– Ты взяла «Генезис» с собой?

– Когда твоя мама была… когда на них напали, процессор повел себя очень странно, и в конце на экране появился символ. – Она схватила Карли за плечо. – Я думаю, это очень важный знак. Программа хотела что-то сообщить, но я не знаю, что и зачем.

– Значит, ты опять ее запустила, – проговорила Карли. – Чтобы узнать ответ.