— Я побываю всюду!

— Только в Баб-Или не стремись.

— Почему?

— Это слишком далеко по земле от Великой Зелени, можно потеряться навсегда.

Лаэрт сделал вид, что не заметил ворчания Полифрона:

— Будто на море нельзя.

У Полифрона были основания так ворчать, его самого именно так и привезли на Итаку — захватив вместе с кораблем на море. Стал Полифрон рабом, а ведь был царского рода. Откуда? Он молчал, хотя Лаэрт прекрасно понимал, что Баб-Или не было дальней землей для Полифрона. Не спрашивал он и о том, почему наставник Одиссея старался не попадаться на глаза торговцам из Баб-Или, которые изредка бывали на Итаке, а вот советы о том, как себя с ними вести, давал очень толковые.

Это хорошо, пусть и Одиссея заранее приучит к хитростям и повадкам жителей богатейшего и огромнейшего города, пригодится. Ахеец, особенно на островах, сам себе и скотовод, и землепашец, и воин, и торговец. Конечно, не Лаэрт пас скот, не он пахал, теперь не он даже кораблями командовал, но все делалось по его воле, ради того, чтобы было что передать сыну и что дать дочерям, когда тех будут сватать.

«Многоумный» учитель мальчика был прав, пришло и его время знаться с купцами из Баб-Или — «Врат Бога», который позже назовут Вавилоном.

Но в отличие от отца Одиссей никогда не станет настоящим торговцем, для этого у Рыжего слишком беспокойная натура. Мог ли вообще кто-то тогда подозревать, сколь необычной будет судьба Одиссея, какие приключения его ждут, какая слава останется в веках?..

Но до славы далеко, а пока они с Ментором, приятелем по детским играм, учились натягивать тетиву луков, твердо держать лук на вытянутой руке, тренировали глазомер, бегали, прыгали, ныряли, слушали занимательные рассказы Полифрона о том, как устроен мир, кто и какие подвиги совершил или не совершил.

Год за годом Оры, богини смены времен года, приводили на Итаку весну после зимы, а потом сменяли летом и осенью, чтобы снова напустить холода… Солнце-Гелиос, послушный воле Зевса, выезжал на своей колеснице на небо и прятался вечером за склонами Аретусы… Овцы приносили приплод, созревали оливы, приплывали купцы, также привычно жалуясь на жизнь и дороговизну товаров за морем…

Текла привычная жизнь без больших потрясений.

Пришло время Рыжему встать у руля главного корабля пиратов. Лаэрт, даже не выходя с сыном в море, воспитал весьма удачливого хозяина быстрых триер. Теперь уже об Одиссее шла слава как о жестоком и хитром добытчике. Рыжий не боялся стычек, не уклонялся от боя, не гнушался никакой выгодой. Обмануть? Захватить? А чего же ради он выходил в море? Молод, но весьма крепок Одиссей Лаэртид.

Учеба Полифрона «Многоумного» пригодилась, Одиссей легко подсчитывал прибыль, прекрасно разбирался в том, где какая земля, знал береговую линию всех островов Эллады, легко ориентировался даже по звездам (хотя позже Паламед скажет, что это он научил ахейцев ходить по Волопасу), говорил на нескольких языках, а еще славился своим умением рассказывать истории…

Вообще-то, рассказывать его научил именно Полифрон, заставляя ради запоминания их с Ментором повторять истории чужих подвигов, войн, деяний. Больше всего мальчишкам, конечно, нравились подвиги Геракла. Но Полифрон в ответ на их мечты вроде «вырасту, тоже стану героем!» отвечал насмешливо:

— Стоит ли, ведь герои совершают подвиги, идя напропалую, бывают обычно несчастны и одиноки.

Мысли о несчастье и одиночестве мальчишек волновали мало, но Одиссей все же интересовался:

— А как надо?

— Хитростью. Вот твой дед, если бы открыто воевал с теми, у кого воровал стада, давно погиб бы, а хитрость помогла и выжить, и стать богатым.

Рыжий запомнил, что нужно быть хитрым, но никогда не в ущерб себе.