Огромов вдруг понял, что Витёк врёт. Неужели, не показалось? Да нет, бред какой-то, одёрнул себя Сергей Петрович. Скорее всего, ещё пара бутыльков по карманам распихана.

— Бери огнетушитель, понесли выливать.

— Серёга, может не надо? — взмолился Витёк. — Я и тебя угощать буду…

— Бери! Ты оттуда, я оттуда.

— Э-эх! — пьяница обхватил огнетушитель, прижав его к животу, и шатаясь, побрёл на выход.

— Сам вылью, — бормотал он. — Тебе же лучше будет. А то обозлюсь на тебя за порчу имущества.

Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. 26 год, 4 месяц 6 число. 22:00

Джон Маверик сосредоточенно просматривал листы с отчётами. Несмотря на то, что вся документация в лаборатории велась в электронном виде, компьютеры он не любил. Поэтому, в конце каждого рабочего дня руководители групп, проклиная неумелого чайника, распечатывали краткий итог и результат работы.

Настойчиво заверещал селектор. Маверик снял трубку.

— Профессор Джон Маверик на связи.

— Ну как? — голос говорившего был резок.

— Пока без изменений, мистер Валленштайн.

— А кукуруза?

— Да, результат с кукурузой гораздо лучше, чем с пшеницей, но всё равно, при изменении свойств возникает нестабильность личностных характеристик. За неделю нам удалось ограничить увеличение гипофиза тридцатью процентами, но и это слишком много.

— А кроме рациона что-нибудь пробовали?

— Конечно, мистер Валленштайн. Суггестия даёт задержку разрушения психики на двадцать один процент, в последнем случае это были сутки. Но гипофиз всё равно растёт.

— И ограничить его нельзя.

— К сожалению. Именно за счёт его увеличения и смещения и возникают так необходимые нам свойства. Но, к сожалению, в итоге образцы всё равно сдаются.

— Изменения в психике за прошедшую неделю есть?

— Мы провели поведенческий анализ лабораторных образцов. Такое впечатление, что перед личностным распадом они выпадают из реальности. Меняются вкусовые ощущения, пропадает чувство расстояния, даже вестибулярный аппарат при правильном функционировании неверно интерпретирует простейшие направления типа верх-низ.

— Вы мне сказки-то не рассказывайте.

— Мистер Валленштайн, какие сказки, — Маверик даже обиделся. — Всё зафиксировано в отчётах. Как раз перед вашим звонком я их просматривал.

— Ладно, работайте.

Шеф отключился как всегда лаконично — без лишних слов. Маверик вздохнул, и поднял отложенный лист. Его очень заинтересовала спектрограмма дыхания. В ней присутствовали странно знакомые пики.

На попытку вспомнить было убито больше десяти минут, но результат оказался нулевым. Единственное, что удалось вспомнить — ощущение радости, чётко ассоциированное с подобным спектром. Джон отложил лист с распечаткой в сторону с тем, чтобы отдать на расшифровку.

Чей же это спектр, такой знакомый, не шла из головы мысль. И почему ему было в связи с ним так весело?

Однако, память не желала помочь, и Маверик продолжил изучение отчётов. Данные, шедшие непосредственно за распечаткой спектрограммы, сильно отличались от всех остальных. Он даже решил, что в расчёты вкралась ошибка. Пришлось посидеть ещё почти полчаса, чтобы проверить результаты дневной работы доктора Брауна. В итоге он встал из-за стола и прошёлся по кабинету с благожелательной улыбкой на губах.

Доктор Браун таки смог. Судя по результатам тестирования, прошло уже сто восемьдесят процентов среднего срока, а распада личности лабораторного образца пока не было.

Через пять минут радости профессор вспомнил историю двадцатигодичной давности.