Харри ненавидел тематические пабы: ирландские пабы, пабы, где все пьют, раздевшись по пояс, пабы, где обсуждаются новости, а больше всего — любимые пабы знаменитостей, где на стенах висят портреты скандально известных завсегдатаев. В «Андеруотере» это была мутная смесь морских тем — подводного плавания и пиратской романтики. Правда, на четвертой полулитровой кружке Харри перестало раздражать и бульканье зеленой воды, и шлемы от скафандров водолазов, и незатейливая скрипучая мебель. Могло быть и хуже. В прошлый раз народ решил развлечься пением, и в какой-то момент показалось, что он на мюзикле, а не в баре. Харри внимательно огляделся и со спокойным сердцем убедился, что никто из четверых гостей не собирается петь и танцевать.

— Как настроение? Праздничное? — спросил он барменшу, когда та поставила перед ним кружку.

— В семь вечера? — ответила барышня вопросом и дала ему сотню сдачи, хотя полагалось две.

Если бы Харри мог, то отправился бы в «Скрёдер». Но ему почему-то думалось, что туда его не пустят, а пойти и выяснить это не хватало храбрости. Не сегодня. Из случившегося в четверг в его памяти остались какие-то обрывки. Или в среду? Кто-то из посетителей вспомнил, что Харри показывали по телевизору как героя норвежской полиции, потому что он застрелил маньяка в Сиднее. Кто-то отпустил пару замечаний, как-то его обозвал, и что-то из этого Харри не понравилось. Интересно, дошло ли до потасовки? Не исключено, что костяшки пальцев и переносицу он мог разбить, споткнувшись о брусчатку на Довре-гате.

Зазвонил телефон. Харри посмотрел на номер и в очередной раз отметил, что звонит не Ракель.

— Да, шеф.

— Харри? Ты где? — Бьярне Мёллер был встревожен.

— Под водой. В баре «Андеруотер». А что такое?

— Какой еще водой?

— Солоноватой. Полуречной-полуморской. У вас — как это? — очень занятой голос.

— Ты пьян?

— Не так, как хотелось бы.

— Что?

— Ничего. Аккумулятор садится, шеф.

— Один сотрудник, который был на месте преступления, грозился написать на тебя рапорт. Говорит, ты был определенно пьян, когда пришел.

— Почему «грозился», а не «грозится»?

— Я отговорил. Ты был пьян, Харри?

— Разумеется, нет, шеф.

— Ты точно уверен в том, что сейчас говоришь, Харри?

— А вы точно уверены в том, что хотите это знать?

Мёллер недовольно вздохнул в трубку:

— Харри, так дальше продолжаться не может. Я должен принять меры.

— Хорошо. Для начала отстраните меня от этого дела.

— Что?

— Вы все прекрасно расслышали. Я с этой свиньей работать не буду. Найдите другого.

— У нас не хватает людей, чтобы…

— Тогда увольняйте. Мне плевать.

Харри положил телефон во внутренний карман. Он слышал, как голос Мёллера дрожит и бьется о грудную клетку, — даже приятно. Допив пиво, Харри встал и, покачиваясь, вышел навстречу теплому летнему вечеру. Третье такси, которое он окликнул на Уллеволсвейен, остановилось.

— Холменколлвейен, — сказал Харри и откинул потную голову на прохладную спинку кожаного сиденья.

По дороге он смотрел в заднее окно, наблюдая, как в бледно-голубом небе кружатся в поисках еды ласточки. В воздухе как раз появилась мошкара. Самое время для ласточек, чтобы подкрепиться, — с этого момента и до заката.

Такси остановилось возле большого и мрачноватого деревянного дома.

— Подъехать к крыльцу? — осведомился водитель.