Но глаза у нее были умные, а взгляд живой. Всякие ущербные и убогие вызывают у меня особое чувство, его не спутаешь ни с каким другим. Ползет озноб по хребту, и хочется бежать прочь. А тут я смотрела на нее и ничего такого не чувствовала. Она мне даже понравилась. Если бы ее помыть и приодеть, то была бы даже очень славной девочкой.

— И куда она делась?

— Сережа сказал, что отправил ее в очень хорошую частную клинику, где за ней будет отличный уход. Но ты знаешь, он так на нее смотрел… Вроде бы не как на сестру, а как на женщину, к которой что-то имел. Мы тогда еще не были женаты, и я здесь не жила. Так что несколько ночей они оставались одни.

Вот и все, гадкая такая история, как ни крути. Может быть, ничего он с ней и не сделал, но мне очень не понравилось, как он стал отводить глаза, когда я спросила потом о сестре. Ее звали Наташа. В конце концов он рассказал про клинику и запретил мне под угрозой разрыва даже упоминать про сестру и про то, что она находится в лечебнице. Он сказал, что отец сильно переживает болезнь Наташи и не в состоянии говорить о ней. Действительно, помешанная в семье — что тут хорошего! Лучше и в самом деле скрыть.

— А ты знаешь, в какой клинике содержится сестра Сергея? — спросила Инна.

— Зачем это тебе? — прошипела ей на ухо Юля.

— Все-таки хоть какой-то след, — пояснила ей Инна. — Может быть, девочка не так уж и больна, как хотелось представить Сереге. Недаром же он удалил Галину из дома на все время, пока его сестра оставалась здесь.

— Адреса я точно не знаю, — проговорила вдова. — Сами понимаете, никто мне его не потрудился сообщить. Так что я могу только догадываться.

Видела тут кое-что.

Она встала и прошла к висящей на стене акварели, на которой был изображен закат солнца над сплошь заросшим камышом озером. Женщина отодвинула картину в сторону. Под ней в обоях оказалась небольшая дверца. Галина повернула ручку влево, и она открылась.

— Сейф! — удивилась Юля.

— Да, сделан еще при царе Горохе. Кодовый замок совсем сломан, так что от сейфа в нем одно название. Мы пользовались им лишь в качестве шкафчика для всяких нужных бумаг. Где-то тут они и лежали. А, вот, нашла!

Она вернулась к дивану, неся в руках тоненькую стопку каких-то квитанций.

— Не знаю, помогут ли они вам найти Наташу или нет, но больше я ничего не знаю. Это счета.

И она протянула стопку Инне.

— А почему ты уверена, что они как-то связаны с Наташей? Тут нет ничего, что наводило бы на эту мысль.

— Дата, — сказала Галина, устало закрывая глаза. — Дата первого платежа примерно совпадает по времени с появлением в городе Наташи. Пять лет назад.

— Пять лет, значит, теперь ей уже около девятнадцати? — спросила Юля.

— Похоже, — кивнула Инна. — Спасибо, Галя.

Ты уже сообщила отцу и матери Сережи, что он погиб?

— Они уехали, — равнодушно сказала Галина. — Отец с Вероникой, с молодой женой, уехали отдыхать. Куда-то в Грецию, кажется. Отдыхают на каких-то островах. Я даже не знаю их адреса. Но не думаю, чтобы их сильно опечалила эта новость. А мать Сережа потерял несколько лет назад. Мачеха появилась всего год назад. Молодая, красивая и очень хваткая девица. Она только обрадуется, что Сережа погиб.

— Обрадуется?

— Ну да. Если еще устранить меня, то Сергей Николаевич, Сережин папа, станет вдвое богаче, чем сейчас.

— Однако сильное заявление! — прокомментировала Инна.

— Но это правда. Я и сама из породы хищников, но мне до Вероники далеко.