— О, мы еще обязательно съездим в Мадрид и в Толедо. Кстати, вам нравится фламенко? Здесь неподалеку есть школа танца, где преподает моя знакомая.

— Боюсь, я вряд ли осилю это искусство за оставшееся время.

Тони едва заметно нахмурился, но ничего не сказал.

— Как ваша мать? — переменила тему Джулиана.

— Сегодня ей лучше. Нас ждут к семи часам, и мне не хотелось бы опаздывать.

— Вы уверены, что действительно этого хотите?

— Да, — коротко ответил Тони, давая понять, что считает нецелесообразным дальнейшее обсуждение решенного вопроса.

Что ж, чему быть, того не миновать.

Предстоящий визит вызывал у Джулианы вполне обоснованное беспокойство. Не приведет ли он к новому обострению отношений между родителями и старшим сыном? Не станет ли она причиной такого обострения? Сумеет ли убедительно сыграть роль любящей супруги?

Тони поднялся первым и, выходя из-за стола, положил руку на ее плечо. Ошеломленная этим жестом, Джулиана подняла голову, и в этот момент он наклонился и поцеловал ее в щеку. Губы ее сами собой раскрылись, готовясь ответить на поцелуй, но Тони уже шагнул к двери.

— Если уж вам так нравится Испания, то имейте в виду: сиеста — это святое, — долетел до нее его голос.

8

Джулиана стояла перед зеркалом, критически разглядывая собственное отражение, когда в дверь постучали.

— Войдите.

Тони был уже готов, если судить по сияющим туфлям, идеально отглаженным брюкам цвета кофе с молоком и темной рубашке в мелкую клетку.

— Что-то не получается?

Джулиана неуверенно пожала плечами. Она надела только что купленный костюм и босоножки, но, смотрясь в зеркало, чувствовала: чего-то не хватает.

— Не знаю. Может быть, повязать шарфик?

— Нет. — Тони окинул ее оценивающим взглядом и потер подбородок. — Хм… минутку. — Он поспешно вышел из комнаты и скоро вернулся, держа в руке обтянутый черной кожей футляр. — Попробуйте вот это.

Джулиана относилась к украшениям спокойно, по крайней мере, без трепета, но то, что она увидела, заставило ее ахнуть.

— Боже, какая красота!

На черном бархате покоилось изящное золотое колье с сапфирами и серьги с этими же камнями.

— Откуда это, Тони?

— Нравится?

— Такие вещи не могут не нравиться. Честно говоря, у меня никогда не было дорогих украшений, так что я к ним равнодушна и разбираюсь в них плохо, но это… это потрясающая вещь. Я даже представить не могу, кто достоин ее носить.

— Колье изготовили в конце девятнадцатого века по заказу моего прадеда, с тех пор украшение в нашем роду передается супруге старшего сына. Незадолго до нашей свадьбы моя мать вручила его мне и была очень огорчена, когда не увидела его на вас в день нашего бракосочетания.

— Но вы же понимаете, что я не имею на него никакого права. Очень жаль…

— Послушайте, — перебил ее Тони, — я не вижу ничего страшного в том, что вы на один вечер наденете колье ради не очень молодой больной женщины.

Не в первый уже раз его бесцеремонность задевала Джулиану за живое.

— Вы не видите ничего страшного, — едва сдерживаясь, повторила она. — Что еще от меня потребуется? Почему я должна делать то, что мне не нравится? Почему я должна идти на жертвы ради вас, вашего брата, вашей матери, вашей фамильной чести и прочего? Почему вы так жестоки? Где ваше хваленое благородство? Где ваше…

Он не дал ей договорить.

Наверное, Джулиана не удивилась бы, если бы Тони развернулся и вышел из комнаты или перекинул ее через плечо и сунул под холодный душ.