Инженер отдела сбыта сначала сделал вид, что вообще не замечает Таурова. Он вглядывался вперед, будто решал — дать или не дать полный газ. Наконец повернулся. Сказал с хорошо наигранным удивлением:

— О-о, кого я вижу… Вячеслав Петрович?

— Я, Вадим Алексеевич.

— Добрый вечер. Вам что-нибудь нужно?

— Нужно. Извините, но вы задержаны.

— Я? За что? Разве я сделал что-то незаконное?

— Сделали. И за это вам придется отвечать.

— Но что я сделал?

— Что в этом портфеле?

Болышев усмехнулся:

— Понятия не имею. Человек попросил его подвезти — я согласился.

— Понятно. В таком случае подвезите и меня.

— Вас? — Болышев пожал плечами. — Пожалуйста. Тогда товарищу придется выйти.

— Товарищ поедет с нами. Он тоже задержан.

«Сергей Иванович» вскинулся:

— Позвольте, я за что? Я тороплюсь, мне нужно ехать.

— Придется подождать. — Захлопнув переднюю дверцу, Тауров сел сзади. — Вадим Алексеевич, пожалуйста, улица 25-го Октября. Краевое УВД.

Последние детали

Прошло несколько месяцев. Началась весна, первые муссоны несли с собой влажный потеплевший воздух. Ясная морозная дальноморская зима сменилась привычными для весны и первой половины лета теплыми дождями и туманами.

Поздно вечером Тауров на оперативных «Жигулях» подъехал к знакомому месту. Остановился у входа в ресторан «Золотой рог», выключил мотор. Последние три месяца сюда, к «Золотому рогу» он подъезжал не раз — и каждый раз, постояв не больше минуты, уезжал. Что-то мешало ему задержаться здесь, и наконец в последний приезд он дал зарок: он встанет здесь и будет ждать хоть до утра, но лишь когда будет завершено с производством и передано в суд дело Болышева. Сегодня это случилось.

Наверняка уже пятнадцать лет назад, поступив снабженцем на фарфоровый завод, Болышев был готов к тому, чтобы именоваться «Шефом». Проработав на фарфоровом производстве шесть лет, Болышев через подставных лиц подбил на преступление нескольких мастеров. Требовалось от них немного — при нанесении золотой каемки на блюдце или чашку чуть ослабить нажим кисти. Каемка становилась на какую-то часть микрона тоньше, но так как блюдец через руки мастера за смену проходит много, к концу дня у него остается немного сэкономленного жидкого золота. И так изо дня в день. Таким образом Болышеву, тщательно скрытому от непосредственных исполнителей преступления, удалось «выкачать» около двадцати килограммов чистого золота. Болышев остался в стороне и после того, как преступная группа на фарфоровом заводе была разоблачена, отдана под суд и осуждена. Золото, найденное при обысках, несколько килограммов, было конфисковано. Однако значительная часть, около пятнадцати килограммов, была к тому времени уже спрятана Болышевым в надежных тайниках. Не дожидаясь разоблачения преступной группы на фарфоровом заводе, Болышев подал заявление о переводе в отдел снабжения в тихое и далекое от «золотых дел» место — на СРЗ. Именно здесь он сумел войти в сговор со старпомом «Петропавловска-Камчатского» Разиным, которого, впрочем, знал еще раньше. Они познакомились на «Приамурье», во время шестимесячного отпуска Болышева, предшествовавшего его переходу на судоремонтный завод. К тому времени Болышев знал и Пономарева. Использовав талант своего «шестерки», «Шеф» наладил изготовление фальшивых золотых десяток. Затем подал идею вывозить монеты за границу, пряча их в тайнике.