|
И говорила о нем штампами, и мыслила как арифмометр. Не будь у нее ослепительной внешности - продавщица, портниха, на большее точно бы не сподобилась. Не из-за уязвленного самолюбия думается эдак, а из-за любви к ней, из-за понимания ее. Ей же желаю того не понять. Желаю ей счастливого самоневедения. Хотя обольщаться насчет себя - это всегда до поры... А продавщицей, кстати, она бы меня устроила. Но - сейчас, не через десять лет. Через десять лет, уверен, выстрадав титул "заслуженной", осознанно смирившись с бездарностью личной, начнет она умело и изящно давить конкурирующие младые таланты, вот что совсем уж неважно... Манеры, хватка и логика есть, опыт прибавится... А спасло бы ее сейчас нормальное женское счастье и надежный человек рядом. Тот, что сейчас с ней, - так, временщик, попутчик, она для него - внешний атрибут сегодняшней конъюнктуры. А когда подгадается иной, более перспективный момент, да и обстановочка соответственно моменту организуется, вильнет в сторону.
С такими мыслями и пребывал я на свадьбе - искренней, загульной, деревенской. Мишка, в приливе праздничного настроения и в боязни моего отказа устроить ему квартиру после неудачи со щипцами, предложил иной вариант: угнать его новенькую служебную "Волгу" во время обеденного перерыва. В случае чего ответственность исключительно на мне, а таскания по следователям и разные "объяснительные" квартиры стоят - таковы были его, видимо, рассуждения. Настроениям этим я подыгрывал, хотя квартиру устроил бы в качестве свадебного подарка. Но, кажется, в наше время так не полагается. Как сказал Володька Крохин - не помню в честь чего, - каково время, таковы и герои его. Ну и вообще взаимоотношения между людьми. Традиционно Мишка обедал в кафе на Садовом кольце с товарищами по службе, и, как только компания зашла в предприятие общепита, я влез в телегу. Предварительно для решимости я выпил бутылку вина, одновременно рассудив: если зацапают, то, ориентируясь на алкоголь, подведут статью "без цели хищения", то бишь решил прокатиться, по-дурному разыграв товарища. А не поймают - мое счастье. Сел, завелся и рванул так, что аж резина взвизгнула. Укорил себя рассеянно: потише, машина-то, между прочим, уже не казенная... В запасе, учитывая процедуру обеда, панику, налаживание связи по милицейским постам, имелось около часа. Впопыхах, из горлышка выпитый мною "литр смелости" начислял градусов восемнадцать, ерунду, но от дикой нервной перегрузки я захмелел так, что с ужасом постигал: еле держу дорогу! К перекрестку подлетел на всех парах, едва не воткнувшись в грузовик впереди, дал по тормозам от души, инерция кинула меня на руль, нога соскочила с педали сцепления, и машина, дернувшись в судороге, заглохла. Трясущейся рукой нащупал ключ, с силой повел его в замке и тут же ощутил пустоту под пальцами... В обратную сторону, дурак! Обломал! Сзади сигналили, потом начали объезжать. От светофора ко мне двинулся постовой. "Пьяный... Угон..." - прошелестели мысли ломкой осенней листвой, по асфальту гонимой. В дубленке, в отутюженных брюках я полез под машину. Рукой вцепился в лонжерон. На лицо мне стекала грязь. Я видел мокрый, бугристый асфальт, мчащиеся в венчиках водяной пыли колеса автомобилей и рядом, крупным планом, сапоги гаишника. - Ну что у тебя там? - эхом донесся вопрос. Я перевел дыхание, чувствуя на зубах песок и отдающую запахом масла глину. С трудом, сквозь страх, оцепенение, пьяный дурман, выдавил: - Заглохла. Сапоги потоптались... - Перегораживаешь движение, - услышал грозное, но и неуверенное чуточку. - Давай к обочине и там копайся, понял? - Щ-щас, - прошипел я, заставив раздвинуться губы. Сапоги зашагали прочь. Ободрав лицо о порог, я вылез из-под машины. Ногтями схватил заусенец обломка, торчавший из паза, повернул... Тух-тух-тух подхватил движок, и я врезал по акселератору так, что стекла в домах дрогнули. |
