Расстраиваюсь. Какая чушь! Вру, изворачиваюсь, живу как подонок, боюсь телефона - и ради чего? Ради трех дней, проведенных вдали от семейного очага? Тогда к чему же...

Стоп! Я замираю на краю пропасти дальнейших своих размышлений и отступаю от этого ее края. Потом. Из командировки я прибываю завтра, и завтрашним днем омрачать безмятежность дня сегодняшнего не стоит.

ИГОРЬ ЕГОРОВ

Пахнуло морозом. Дверь гаража раскрылась, на пороге появился парень в ватнике, мохнатой кепке кавказского покроя и замасленных расклешенных брюках.

- Здорово, хозяин! - молвил он озабоченно. Протянул руку, представился: - Эдуард.

- Игорь, - ответил я на рукопожатие.

Эдуард расстегнул ватник. Вздохнул, разглядывая машину.

Я рассматривал Эдуарда. Это был человек с прекрасно развитой грудной клеткой и, судя по всему, бицепсами, скуластым цыганистым лицом деревенского красавца, с наглыми, всезнающими глазами. Тут надо сказать, что я остро чувствую людей. И сразу понимаю, кто передо мной. Ошибаюсь редко. Сейчас передо мной стоял жулик. Мелкий, изрядно битый судьбой и жизнью, но неунывающий. Сидевший - точно.

- "Победа", значит, - произнес Эдуард, закуривая и опуская лапу на пыльный капот. - Крылья нужны?

- Аккумулятор, - сказал я рассеянно. - Можешь?

- Четвертной, - последовал незамедлительный ответ. - Новьё. От грузовика. Кру-угит... - И Эдуард всем лицом и туловищем изобразил восхищение по поводу того, как аккумулятор крутит.

Я показал десятирублевку.

- Чи-иво?! - Собеседник демонстративно застегнул ватник. Поправил кепку. - Издеваешься? Новьё аккумулятор...

- Ладно. - Я бросил купюру на капот. - И еще пятерка за мной.

Эдуард посмотрел на деньги, такие реальные. Скривился, сопя в размышлении. Сказал с тоской:

- Если б душа не горела...

Пока раскочегаривался движок, превращая гараж в газовую камеру, я стоял у входа и, покуривая, наблюдал, как плечистая фигура Эдуарда, загребая снег отворотами штанин, удаляется в неизвестном направлении с моим червонцем. Этого кадра здесь раньше не было. Из новых, что ли?

Мимо проехала "Волга". Затем остановилась и, юзя облепленными снегом колесами, дала обратный ход. Я увидел Мишку. Мишка - старый приятель. Раньше работал шофером в нашем КБ.

- Привет! - В голосе его звучала задорная радость. Я тоже расплылся. Парень он отличный - добряк, с юмором. Люблю таких. Поэтому с чистосердечной улыбкой я вглядывался в его конопатую, бледную физиономию (он рыжий, как бульдог) и тряс худую, нешоферскую руку.

- Отслужил?

- Первый день, - доложился я. - Сейчас - в военкомат, отмечаться... - И кивнул на раскрытый бокс, где в клубах дыма рокотал мой танк.

- Глуши мотор, - посоветовал Мишка. - У меня два часа свободы, подвезу. Поговорим... Как с работой-то у тебя?

Мы уже приготовились зацепиться языками, но тут возле нас чертом возник Эдуард.

- Привез? - мрачно спросил он у Мишки.

Тот открыл багажник, вытащил новое крыло "Москвича".

- Ну, мы в расчете? - уточнил Эдуард, неприязненно косясь на меня.

Мишка кивнул, и Эдуард, сунув крыло под мышку, вновь отбыл по странным своим делам.

Страдая от вредных выхлопных газов, я запер гараж и уселся в "Волгу". Спросил, имея в виду Эдуарда:

- Кто такой?

Мишка крутился на пятачке между гаражами - разворачивался.

- Эдик? - Он дернул щекой в ухмылке. - Инвалид! С желудком у него чего-то такое... Сторож в кооперативе. Мастер на все руки. Прием любых заказов. Спереть, достать, продать; берется за любые работы: надо - машину покрасит, надо - движок переберет... Все умеет. И все чужими руками. Живет на комиссионные. Володьку Крохина знаешь? Из газеты? Через два бокса от тебя? Он хорошо сказал.