– Ну сам смотри… и не переживай. Найдем мы его и потолкуем.

– Если это мужчина – заметил я – Может и женщина.

– Подозреваешь кого?

– Нет. Просто к слову.

– Тоже верно. Спасибо тебе, Гни… парень.

– Да не за что – махнул я рукой и направился к Холлу.

Все мысли о тихом людоеде вылетели из головы, когда снизу донесся горестный вопль. Слетев по лестнице, закрутил головой. Что произошло? Котел с супом опрокинули?

Вопль повторился. И на этот раз прилетел сверху, из-под потолка. Глянув вверх, я бросился к нарам. Кричали из хижины главного охотника Антипия. Не успел преодолеть и пары этажей, в спешке хватаясь за раскачивающиеся конструкции, в хижине заплакали в голос:

– Да на кого же ты нас покинул, касатик! Добытчик ты наш! Кормилец! Что же теперь будет!

– Ты по человеку плачь, дура! А не по себе убивайся!

– Ой с голоду помрем – не унималась старушка – Ой конец нам пришел…

Пробежав по мостику, пролетел через веранду и оказался в крохотной комнатушке. На стенах аккуратно висит снаряжение. У окошка небольшой столик с парой книг. На низкой кровати вытянулся Антипий со скрещенными на груди руками. Под руками листок. Лицо умиротворенное. Уже заострившееся.

Чтоб меня…

Невольно схватился за косяк. Вы обалдели, люди?

– Ну и охота выдалась – вздохнул тяжело старик и косо на меня глянул – Ты на себя грех не бери. Часто такое случается.

– В смысле – часто?

– Что после охоты люди мрут как мухи. Старые мы, парень. Очень старые. И очень усталые. Где еще видано, чтобы старики под восемьдесят лет на зимнюю охоту хаживали? Да еще с рогатинами. И на медведя. Так что знай – здесь такое случается. И ты тут не причем. Это вот Антипия считали заговоренным. Но и он уже не хотел ходить на охоту. И не пошел бы. Да последний раз из шести охотников ни один не вернулся. Так и не ведаем что с ними сталось.

– Вот как – кивнул я, глядя на Антипия – Вот как… да на себя грех брать и не думал. Черт…

– Ты выйди-ка – шуганул седобородый перешедшую на тихое поскуливание бабку – Хватит о себе переживать, перечница старая! Тьфу! Человек умер, а ты о мясе переживаешь!

– Жрать что будем? – окрысилась бабка – Ты что ли на охоту пойдешь? А?

– Мясо будет, уважаемая – ровно произнес я – Выйдите, пожалуйста. Дайте с Антипием попрощаться.

– Выйду, касатик, выйду – тут же подобрела старуха, бросив на меня оценивающий взгляд – Слова охотника как не послушать. Выйду. Теперь на тебя у нас все надежды, милай. Помрем мы без тебя. Ты уж не забывай нас немощных. Без сладкого мясца жить тошно…

Дождавшись, когда заботящаяся лишь о себе старуха покинет хижину, я подошел к узкой кровати и немного постоял над Антипием. Выражение лица спокойное. Расслабленное. Листок бумаги под руками. Осторожно вытащив его, поднес ближе к глазам. Темновато здесь.

«Все имущество мое отдать лучшему охотнику и никому более! Антипий».

И размашистая уверенная подпись. Листок бумаги старый и явно был несколько раз сложен и, скорей всего, хранился вон в той раскрытой книге, что лежит на столе. И я не удивлюсь, если старый охотник каждый раз, когда ложился в постель, не забывал достать и развернуть листок с коротким завещанием. Ведь в силу своего возраста он не мог быть уверен, что проснется на следующее утро.

– Владей, охотник! – хлопнул меня по плечу старик. Хлопнул с некоторой даже радостью. И с ожиданием в глазах – соглашусь ли принять вещи в наследство. Ведь вместе с ними приму на себя и обязанности охотника.