Вот… теперь, шипя сквозь зубы, ушибленную руку баюкает. Может, и вовсе перелом заработала.

— И что это сейчас было? — Убираю я улыбку с лица. — Я вроде, в отношении тебя, руки не распускал. С чего такая агрессия. У тебя и так с медиками непонятки, а теперь и с рукой месяца три в гипсе ходить будешь. Доигралась.

Прыскают слёзы из глаз у девчонки…

— Никто меня никогда не бил. И папа у меня очень добрый, да и старшего брата нет. Я старшая из детей, в нашей семье — хлюпая носом, говорит эта девчонка из стали. — Вчера, не спорю, сорвалась. Взбесил ты просто меня своим независимым видом. Да и просто вначале поиграться хотела, да ты так активно начал сопротивляться, словно ровня мне, ну и сорвалась. Переборщила с подзатыльниками. Да вот потом сама пропустила твою неожиданную атаку. Родители волнуются, хотят в Питер меня отправлять. У нас профессором в столичной академии магии, мой дядя родной работает. Мама вечером ему после того, как в больницу неудачно съездили, и эскулапы руками в стороны развели, позвонила. А я не хочу в Питер, у меня соревнования на носу и новогодние праздники. В лицее, где учусь, у нас новогоднее представление, и я снегурочкой должна была там быть. А теперь как? Вот опять же рука…

Сижу молча слушаю эти женские причитания, да комментария Бори, из которых «тупая соска» — это самые приличные эпитеты в отношении этой сыкухи.

Мне реально надоели эти сопли…

— Давай тогда договоримся так… — говорю я — обо мне никто ничего не узнает от тебя. Ты, когда на тренировку приду, ведёшь себя со мной, как старая подружка. Для всех, я твой старый знакомый, а драка между нами… ну, придумаешь что-нибудь. Скажешь, например, что я не подарил тебе на какой-нибудь праздник подарок, хоть и обещал. Я переживу такие обвинения. В общем, сама что-нибудь придумаешь. И на будущее, между нами, просто мир, и нормальные дружеские, на людях, во всяком случае, отношения. Нам всё равно придётся пересекаться на тренировках и тренер у нас один. Как тебе такое предложение?

Она злобно поглядывает на меня, продолжая баюкать ушибленную руку.

— Как я теперь на тренировки буду ходить с таким шнобелем? — Шмыгает она своим большим, распухшим, красным носом. — А ведь в середине января на соревнования ехать.

— Так вроде нет соревнований по рукопашке? — Удивляюсь я. — Мне Даня говорил об этом.

— А, как тогда я чемпионкой стала? — Ухмыляются она.

Успокоилась, только красные глаза говорят о том, что она недавно плакала.

— Да и рука… — опять хлюпает она носом.

Качаю головой. Настоящая женщина, сама накосячит, а виноват мужчина…

— Ничего с ней не будет — приходит ехидный голос от Бори. — Сниму порчу, делов-то. Но договор должна соблюдать, напомни ей об этом, а-то ведь женщина, сама себе что-нибудь дополнительно надумает. Удивляюсь я вашим земным созданиям в женском обличии…

Я же смотрю на неё оценивающе. Нет, такая уж точно, договорённости соблюдать будет, чего бы ей это не стоило.

— Ну, так что, договор? — Спрашиваю я её. — Восстановишься за сегодня, хотя целители — это весьма дорогое удовольствие. Но от тебя никто обо мне не узнает, и ты это мне сейчас пообещаешь. Ну…

— Обещаю, и придумаю о нас сказку для всех. Например, скажу всем, что ты мой бывший…

— Чего? — Не понял я.

— Бывший мой парень! — Поясняет она мне неразумному. — Ты меня младше-то на пару лет всего. Разница в возрасте всего, ничего. Ты, как насчёт такой для всех легенды? Не обидишься?

Я видно слишком удивлённым и обескураженным выглядел со стороны от таких перспектив, но прийти в себя мне, как всегда, помог Искин.