Неделя за неделей – всегда одно и то же. Повесить пальто на вешалку, надеть халат, просмотреть график посещений на день, спуститься в кафе, а потом, если будет время, привести в порядок бумаги. Кабинет Люка очень функционален, там чисто, нет никаких фотографий, стоит компьютер, аккуратно сложены истории болезни, ручки на столе. Кроме того, имеется телевизор с DVD‑плеером и закрытый книжный шкаф, приспособленный для хранения кое‑какой одежды и туалетных принадлежностей.

Но на сей раз времени нет ни на бумаги, ни на почту, ни на звонок Алисе Дехане. Не успел Люк сорвать листок с календаря – четверг, 11 октября 2007 года, – как к нему заглядывает Жером Каплан, интерн второго года.

– Тебе придется спуститься. К нам поступил больной из Салангро. Позавчера его привезла Жюли Рокваль.

– Жюли?

– Да. Рискуем с ней сегодня повидаться.

Люк благодарит его улыбкой. Они выходят из кабинета и проходят перед комнатой, где уже ожидает пациентка двадцати трех лет. Пришла заранее… Она, как и Алиса, страдает фобией, относящейся к подтипу «кровь‑укол‑несчастный случай». Совершенно не переносит вида игл и крови. Падает в обморок по пять‑десять раз в неделю и не может учиться. Люк подходит к ней, просит немного подождать, потом догоняет интерна. Он пытается не отставать от него, но из‑за курения легкие уже не те. Спустившись на первый этаж, он толкает дверь палаты и на несколько секунд замирает.

На стуле сидит человек – он совершенно неподвижен, ноги широко расставлены, ступни приподняты сантиметров на пятьдесят над полом. Немигающие глаза. Густая борода и длинные вьющиеся темные волосы делают его похожим на распятого, словно снятого с креста две тысячи лет назад. Сколько он весит? Он так худ, что его тело теряется в складках одежды, и первое, о чем думает врач, – сколько же он весит?

Вернувшийся с дежурства в отделении скорой помощи Гримбер пожимает руку Люка Грэхема. Каплан стоит сзади.

– Ну и как ночка? – спрашивает Люк.

– Жарковато было. Я занял последние койки в кризисном центре. Две попытки самоубийства, один тип с ломкой, еще один так накачан нейролептиками, что слова выговорить не может. Судя по всему, сбежал из центра лечения. Его привезли на «скорой» совершенно голым, но в меховой шубе. Этакий сурок‑эксгибиционист.

– А этот?

Гримбер протягивает формуляр.

– Доставлен позавчера утром в отделение скорой помощи сотрудницей социальной службы.

– Жюли.

– Да, Рокваль… Найден на остановке школьного автобуса километрах в двадцати отсюда, в какой‑то деревушке. Тоже совершенно голый, под толстым шерстяным одеялом. И неподвижен. Когда я говорю «неподвижен»…

Гримбер подходит к мужчине и меняет положение его руки, словно имеет дело с куклой.

– …это значит неподвижен.

– А соматические показатели?

– Имеются признаки пародонтоза. Деформация пальцев конечностей по типу барабанных палочек, явное истощение, его помыли и сделали внутривенные вливания. Отмечены также проблемы с кровообращением в ногах. Большие отеки, много воды, щиколотки в ужасном состоянии, кровеносные сосуды раздуты, как будто он целыми днями стоял. Результаты сканирования и МРТ в норме. Никаких абсцессов, опухолей, ран. Однако мне сказали, что на спине у него нашли кое‑что любопытное.

Там и сям Люк видит кружки, лишенные волос. Он поворачивается к коллеге:

– Что ты думаешь?

– Похоже на ожоги, а?

– Не обязательно, кожный покров не нарушен. Локальная и полная потеря волос может происходить по разным причинам. Например, при сильном стрессе.

– Я имел в виду электрические ожоги.