— Теперь младшая ты, — свирепо шипел я. — Младший вампир во всей проклятой Коллегии. Ты можешь убить их всех.

Она вздрогнула и застонала, и я буквально видел, как раздирают ее противоборствующие желания. Но взгляд ее обратился на Мэгги, и она стиснула зубы.

— Я… не думаю, что я смогу. Я не чувствую рук.

— Гарри! — отчаянно крикнула Мёрфи совсем рядом, за дверью. — Они идут!

Молния расколола небо за стеной, и последовавший за ней удар грома, наверное, зарегистрировали сейсмодатчики на всем континенте.

Какофония магического боя вдруг стихла. Ненадолго — не больше чем на пару секунд.

Сьюзен снова посмотрела на меня глазами, полными слез.

— Помоги мне, Гарри, — прошептала она. — Спаси ее. Пожалуйста.

«Нет! — визжало во мне буквально все. — Это несправедливо. Я не должен делать этого. Никто и никогда не должен делать этого».

Но… у меня не было выбора.

Я сообразил, что уже поднимаю Сьюзен одной рукой. Девочка съёжилась в комок, крепко зажмурив глаза, и времени у меня не оставалось. Как мог осторожно, я столкнул ее с алтаря на пол — тем более, что пронизывавшие храм дикие энергии угрожали ей там в меньшей степени.

Я положил Сьюзен на алтарь.

— С ней все будет хорошо, — сказал я. — Обещаю.

Она кивнула. Тело ее сотрясали конвульсии, с губ срывались стоны. Лицо ее было перепугано, но она кивнула.

Я прикрыл ей глаза левой рукой.

Я прижался губами к ее рту — коротко, осторожно. Рот был соленым от крови и слез, ее и моих.

Я увидел, как губы ее складывают слово: «Мэгги…»

И я…

Я воспользовался ножом.

Я спас ребенка.

Я выиграл войну.

Господи, прости.

Глава сорок девятая

Все изменилось в ту ночь, когда погибла Красная Коллегия. Это вошло в учебники истории.

Во-первых, необъяснимое обрушение нескольких сооружений Чичен-Ицы. Разрушить древний город не смогло тысячелетнее наступление джунглей, однако получасовое махалово сверхъестественных соперников, хорошо знающих свое дело, способно разнести по кирпичику целые городские кварталы. Позже это приписали исключительно мощному, но ограниченному по площади землетрясению. Чего объяснить не смогли, так это трупы — многие с зубами, носящими следы стоматологических технологий столетней давности, или сердцами, безжалостно вырванными из груди, или пораженные странными мутациями, вследствие которых кости мало напоминали человеческие. Опознать удалось менее пяти процентов тел — все они принадлежали людям, бесследно исчезнувшим в последние десять или пятнадцать лет. Собственно, такому скоплению пропавших в одном месте тоже не нашли объяснения, хотя выдвигалось несколько теорий — ни одной близкой к истине.

Я мог бы вещать эту истину с горных вершин, но мне поверили бы не больше, чем этой ерунде. Все ведь знают, что вампиров не существует.

Во-вторых, это вошло в учебники в связи с внезапными исчезновениями или убийствами высокопоставленных лиц, бизнесменов и финансистов по всей Латинской Америке. Ответственность за это возложили на наркокартели, даже в тех странах, где их влияние никогда не было достаточно сильным, чтобы прибегать к такой тактике. Военное положение ввели практически везде к югу от Техаса, и в восьми или десяти странах в одну и ту же ночь вспыхнули революции.

Я слышал, природа не терпит пустоты — правда, если это так, я никак не возьму в толк, почему девяносто девять и девять до энного знака процентов Вселенной состоит из вакуума. Но я точно знаю, что правительства его не терпят и всегда спешат его заполнить. И преступники тоже. Что, возможно, говорит нам о людях больше, чем о природе.