Всё шло строго по плану барона Ротшильда и правительства Британской империи. Однако со стороны Кисловодска и Гудермеса уже приближались, пыхтя всеми своими паровыми силами, бронепоезды “братьев Пожарских”. а в пригородах города появились первые дозоры Кавказской гренадёрской дивизии. В игру опять вступал неучтённый фактор…
***
- Сергей Васильевич! Вы ли это? - старший “брат Пожарский”, великий князь Николай Михайлович мял и тискал смущенного сыщика, который был приодет и выглядел, как служащий железной дороги.
- Полно-те, Николай Михайлович, дайте вздохнуть, задавите! - колотил по плечу князя Зубатов, польщённый, тем не менее, вниманием к своей персоне. - как вовремя вы приехали! Ещё два дня - и город оказался бы под контролем британцев. Пока они захватили порт и накапливаются на Петровской и Таможенной пристани, но уже реквизировали обе канонерки Каспийской флотилии, пароходство “Кавказ и Меркурий”, доки, оккупировали Баилово…
- Ну с англичанами нам не впервой, - вставил свои пять копеек “младший Пожарский” великий князь Александр Михайлович, - а что там наши главные клиенты - революционисты-террористы?
- Всё есть, всё записано, - засуетился Зубатов, - явки, фотопортреты, а вот, - в этом месте сыщик довольно улыбнулся, - записи их переговоров на явочных квартирах! Прелюбопытнейшие вещи разбалтывают, оставаясь наедине, борцы за счастье трудового народа!
- Господи! А это как? Внедрили к ним своего агента?
- Ну что вы, зачем же? Достаточно было подарить цветы очаровательной хозяйке а потом - не проворонить, когда она выбросит букет, чтобы снять с него “жучок”...
- Ох и ловок же, Вы, Ваше Хитрейшество, - от души рассмеялся Николай Михайлович, а это что за пакет?
- А это, - вздохнул Зубатов, - самое тяжёлое. Здесь фотоотчёт о деятельности раскрепощённого революцией пролетариата в момент националистического экстаза…
Объектив фотографа бесстрастно зафиксировал традиционные зверства националистов, однако изображение зарубленных, задушенных, сожженных и растрелянных мирных людей было настолько тяжелым, что казалось, в помещении ощутимо запахло серой...
- Однако…- протянул младший Романов, изучив содержимое пакета, - … И эти люди называют Россию “тюрьмой народов”...
- Да, Александр Михайлович, так и говорят, - кивнул Зубатов, - да только скромно умалчивают, кого обычно держат в тюрьме и что происходит, когда сидельцы вырываются на свободу.
- Всё! - грохнул по столу старший Романов, - начинаем немедленно!
- Спокойно, ваше высокопревосходительство, - остудил генерала Зубатов, - первым начнёт ваш родственник, мы начинаем по его сигналу…
- Какую бы партию не создавали в России, как бы её не называли, какие бы цели она не провозглашала, на кого бы не опиралась, эта партия рано или поздно делится на западопоклонников и западоненавистников. Не обошла чаша сия и товарищей революционеров, основная часть которых за свободу и счастье трудового народа России боролась во Франции, Швейцарии, Британии и других странах проклятого капитала…
Первым западником среди большевиков был сам вождь мирового пролетариата - Ленин, который вполне официально - уже после Октябрьской революции, уверенно отрицал в социализме хоть что-то русское:
“Социализм – это прусский порядок железных дорог плюс американская техника и организация трестов плюс американское народное образование” (Ленин В. И. План статьи «Очередные задачи Советской власти» март-апрель 1918.)
Что касается исконно-посконно отечественного, то Ильич насчет него также выражался чётко и недвусмысленно, например в письме Белу Куну (написанному, кстати на немецком) 27 октября 1921 г.: Я должен решительно протестовать против того, чтобы цивилизованные западно-европейцы подражали методам полуварваров русских…
Позиция Ленина в отношении русских полуварваров, таким образом ничем и нигде не отличалась от позиции “наших западных партнеров” и молящихся на них дивизий какунихачух (производное от “как у них хочу…”) в самой России как в начале, так и в конце ХХ века. |