Она взглянула в зеркало заднего вида, увидела его обнаженный торс и сообразила, что получила исчерпывающий ответ на свой вопрос. Мак уже заканчивал переодеваться. Тогда Тоби поспешно повернула зеркальце и начала наводить марафет, стараясь забыть о взгляде, украдкой брошенном на «красавчика». Сейчас совсем не подходящий момент, чтобы так много внимания уделять достоинствам тела мужчины. Даже такого, как Мак Болан.

«Спокойно, Тоби, только спокойно», — уговаривала она себя. — «Ты на другой стороне баррикады. Мак Болан — беглец, за которым идет безжалостная охота. Это страшный человек. Ты должна рассчитывать только на сосуществование, чтобы выжить обоим — это одно дело, но не стоит тешить себя сумасшедшими иллюзиями насчет совместного пути. У этого типа только одна дорога — в ад. И тебе с ним не по пути...»

Болан сел рядом с ней, разом прервав поток ее мыслей. Он был одет в темную, открытую на груди рубашку и широкие брюки. На плечах белело полотенце, которым он стирал с лица черную краску.

— Давай я вытру, — предложила Тоби.

Он бросил ей полотенце, завел двигатель и потихоньку тронулся в сторону улицы Лейк Шор.

— Да... хороший вечер. Куда теперь, сержант? К тебе или ко мне? — спросила она.

Он бросил на нее беглый взгляд и ответил:

— Я отвезу тебя, куда пожелаешь. Ну, говори.

Тоби молчала. Она с усердием вытирала полотенцем лоб Мака, не удержалась и поцеловала его. Затем обтерла ему лицо и пылко поцеловала еще раз.

— Считай поцелуи моей благодарностью, — прошептала она. — Я попала в серьезный переплет. Спасибо, Мак, ты меня выручил.

— Забудь об этом.

Она повесила полотенце ему на плечо и добавила:

— Итак, я расстроила твои планы на сегодняшний вечер. Но я же ни о чем тебя не просила. Почему ты всегда так груб со мной?

Болан выдавил из себя улыбку, голос его несколько смягчился.

— Извини. Я ничего не имею против тебя, Тоби.

Она все поняла: ничего против. И ничего личного — у него одни дела на уме! А она так надеялась, что он хоть на короткое время забудет о них. Ни с того, ни с сего ей захотелось просто зарыдать от обиды. Она забилась в угол сиденья.

— Какая же у тебя гнусная жизнь, Мак Болан.

— Твоя не лучше, — бесстрастно парирован он.

Вот этого только ей не хватало. Она не плакала, но слезы все же навернулись на глаза. Мак услышал подозрительные всхлипывания и хлюпанье носом.

Он протянул к Тоби руку, но она отбросила ее в сторону. Тогда Болан обнял ее за плечи и прижал к себе: голова девушки оказалась у него на груди.

— Пошел вон, Болан, — заплакала она навзрыд и растаяла в его объятиях, позволив ему успокаивать себя, как случается иногда с каждой женщиной.

— Ну вот, все в порядке, — произнес Болан тихим и мягким голосом.

— Да, черт возьми, все в порядке, — ответила Тоби сквозь слезы. — Да, я фараон! Скольких полицейских ты довел до такого состояния, как меня?

— Все люди плачут, Тоби, — в спокойном заявлении Болана не было ничего грубого, личного, направленного против нее. Это было признание ее равенства с ним. Мак не успокаивал ее — он просто констатировал факт.

И тогда Тоби увидела в нем мужчину, настоящего мужчину, и к ней пришло понимание его сути.