— Да. — Это первое, что поражает Рут. Она с удивлением отмечает проницательность Нельсона. — Кое-кто полагает, что первобытный человек мог считать, будто рай находится под землей, а не над ней. Слышали о Сихендже?

— Нет.

— Его обнаружили на берегу, возле соленого болота. Деревянный хендж, как на Солончаке, только в центре его было закопано дерево. Корнями вверх, ветви уходили в землю.

— Думаете, этот парень, — Нельсон поднимает письмо, — мог о нем слышать?

— Возможно. Тогда об этом много писали. Вам не приходило в голову, что это может быть не мужчина?

— В смысле?

— Автором письма может быть женщина.

— Полагаю, может. Письма сперва приходили написанными от руки. Эксперты сочли, что почерк мужской, но как знать. Эксперты не всегда правы. Это одно из первых правил полицейской работы.

Не зная, как вести себя дальше, Рут спрашивает:

— Можете сказать мне что-нибудь о ребенке? О том, который исчез.

Нельсон крайне удивлен.

— Об этом писали в газетах. И в местных, и в национальных. Даже в передаче «Краймуотч», черт возьми. Где вы были?

Рут сконфужена. Она редко читает газеты и смотрит телевизор, предпочитая романы и радио. В том, что касается новостей, полагается на последнее, но она уезжала. И пожалуй, больше знает о происшествиях в доисторическом мире, чем в современном.

Нельсон вздыхает и потирает щетину на лице. Когда начинает говорить, голос его звучит более хрипло, чем обычно.

— Скарлетт Хендерсон. Четыре года. Исчезла, когда играла в переднем саду родителей в Спенуэлле.

Спенуэлл — крохотная деревушка примерно в полумиле от дома Рут. Из-за этого история кажется неприятно близкой.

— Скарлетт?

— Да. Алое на белом. Кровь на камне. Поэтично, не так ли?

Рут молчит. Думает о теории Эрика относительно ритуальных жертвоприношений. Дерево представляет собой жизнь, камень — смерть.

— Когда это было? — спрашивает она.

— В ноябре. — Их взгляды встречаются. — Примерно через неделю после обнаружения этих древних костей. Почти десять лет с того дня, как исчезла Люси Дауни.

— И вы думаете, эти дела связаны между собой?

Нельсон пожимает плечами:

— Я должен быть непредвзятым, но тут есть сходство, а потом пришло это письмо.

— Когда?

— Через две недели после исчезновения Скарлетт. Мы сделали что могли. Обыскали местность, обшарили речку, всех допросили. Никакого результата. Потом пришло это письмо. Оно напомнило мне о деле Люси Дауни.

— Разве раньше вы о нем не думали?

Вопрос совершенно невинный, но Нельсон бросает на нее гневный взгляд, словно уловив критику.

— Да, думал, — воинственно отвечает он. — Сходство вот какое: ребенок того же возраста, то же время года, но есть и различия. Люси Дауни забрали из своего дома. Жуткая история. Прямо из кроватки. Этот ребенок был один, в саду…

В его голосе слышна легкая нотка осуждения, поэтому Рут спрашивает:

— А что родители? Вы говорили… иногда это родители…

— Хиппи, — презрительно произносит Нельсон. — Ньюэйджеры. У них пятеро детей, но они не заботятся о них как надо. Только через два часа заметили, что Скарлетт нет. Но мы не думаем, будто они совершили убийство. Никаких признаков жестокого обращения. Отца в то время не было дома, а мать пребывала в трансе, или как там это называется? Общалась с феями.

— Можно мне ознакомиться с другими письмами? — спрашивает Рут.