— Хорошо, когда все расписано вот так, — наконец говорит он, — а то не понять, где цитата, а где нарочитая неясность. Например: «Мы, что были живыми, теперь умираем». Я думал, это о призраках. Не представлял себе, что это цитата.

Рут, проведшая часы за чтением «Собрания стихотворений» Элиота, чувствует себя удовлетворенной.

Нельсон снова обращается к списку.

— Много библейского материала, — произносит он, — мы это сразу заметили. Психолог думал, что автором писем может быть даже мирской проповедник или бывший священник.

— Или, допустим, у него религиозное воспитание, — говорит Рут. — Мои родители — утвердившиеся в вере христиане. Читают Библию вслух просто для удовольствия.

Нельсон хмыкает.

— Я воспитан в католической вере, — говорит он, — но мои родители Библией не увлекались. Молились то одному, то другому святому, твердили молитву «Радуйся, Мария». Иисус — десять несносных дней подряд молитвы по четкам! Часами!

— Вы все еще католик? — спрашивает Рут.

— Я окрестил дочерей в католическую веру, прежде всего чтобы угодить матери, но Мишель не католичка, и в церковь мы не ходим. Не знаю, католик я или нет. Может быть, отошедший от Церкви.

— Католики никогда не оставят вас в покое, так ведь? Даже если вы не верите в Бога, вы все равно «отошедший от Церкви». Словно можете вернуться к вере.

— Может быть, вернусь. На смертном одре.

— Я нет, — горячо заверяет Рут. — Я атеистка. После смерти нет ничего.

— Жаль, — улыбается Нельсон, — не сможете подтвердить, что я вам так и говорил.

Рут с легким удивлением смеется. Вероятно, Нельсон сожалеет о своем легкомыслии, потому что, нахмурившись, снова возвращается к списку.

— Этот человек — во что верит он?

— Ну, — отвечает Рут, — в письмах бросается в глаза тема смерти и возрождения, времен года, природных циклов. Однако я сказала бы, что взгляды у него языческие. Например, упоминание омелы. Друиды считали омелу священной. Оттуда пошла традиция целоваться под омелой. — Делает паузу. — Взять нашу девочку из железного века. У нее в желудке были следы омелы.

— В желудке?

— Да. Возможно, ее заставили есть омелу, перед тем как убить. Я уже говорила, что в железном веке ритуальные жертвоприношения были обычным делом. Находят останки заколотых, убитых, забитых дубинками. В Ирландии нашли тело с разрезанными сосками.

Нельсон морщится.

— Значит, этот человек знает о подобных делах в железном веке?

— Возможно. Взять это упоминание о плетеном человеке. Кое-кто полагает, что люди железного века каждую осень совершали человеческие жертвоприношения, чтобы на будущий год весна наступила снова. Сажали жертву в плетеную клетку и сжигали.

— Я видел этот фильм, — говорит Нельсон. — С Кристофером Ли. Картина замечательная.

— Да. Конечно, туда добавили сенсационности, но тема жертвоприношения проходит через все религии. Верховного бога скандинавской мифологии Одина пригвоздили к Мировому древу, чтобы он обрел все знание мира. Христа распяли на кресте. Авраам был готов принести в жертву своего сына Исаака.

— Что означает: «Как Исаак, как Иисус, она несет дерево для собственного распятия»?

— Исаак вез дрова, на которых должен был быть сожжен. Ясно, что отсюда Христос, несущий свой крест.

— Господи.

Наступает молчание. Рут полагает, что Нельсон думает о Люси Дауни, возможно, обреченной нести орудия собственной смерти.