- Не выходит, - хмуро бросила я на немой вопрос Кондратьева, когда открыла глаза в палате Макарова. - Снова темнота. И бабочка.

 Доктор промолчал. Только кивнул сухо, без привычного злорадства, признавая наше новое совместное поражение.

 Все эмоции вулканом были выплеснуты четыре дня назад, после моего полноценного возвращения из Потока, того самого, когда я решилась забрать красавчика себе и поцеловала его в убежище на пляже. Слепая девушка рыдала в углу, и слезы точно нельзя было назвать крокодиловыми, а Кондратьев орал на меня, срывая голос. Я отвечала тем же, не желая признавать вину. С какой стати? Нельзя забрать у человека то, что ему никогда не принадлежало!

 - Ты предательница! Предательница! - закричала Света, когда я объявила эскулапу, что не куплюсь на их отрепетированный спектакль. Разумеется, я понимала, что это не так, и врач с помощницей устраивали скандал абсолютно искренне и, как говорится, от души, но уже завелась от удвоенных упреков. К тому же, прерванный поцелуй с мужчиной мечты не способствовал сдержанности.

 - А ты тогда кто? - гневно поинтересовалась я у Светы. - Я тебе, коряга неблагодарная, жизнь спасла, когда из Потока вывела! А ты мне ультиматумы ставишь. Нет уж! В любви, моя дорогая, каждый сам за себя!

 - Разве это жизнь?! - девушка неуклюже вскочила, и темные очки слетели на пол. В никуда глянули мертвые заплаканные глаза, перевернув что-то в груди. - Это насмешка!

 - Хватит! - грозно рявкнул бас Кондратьева. - Не желаю больше слышать о вашем разлюбезном! Если б ещё настоящим был, а то сплошной морок с выдуманной амнезией! Я не для того провожу исследования, чтобы терпеть глупые женские истерики!

 Позже завотделением жалел о выпаде и даже домой к Свете ездил - извиняться. Вернулся, правда, ни с чем. Помощница обиделась крепко и не желала ни мириться, ни, тем более, возвращаться к работе. Даже рассказать, как победила в прошлом мир Страха, не согласилась.

 Пришлось доктору довольствоваться тем, что имелось в наличие, то бишь мной.

 - Имейте в виду: мне не жаль, - оповестила Кондратьева я, когда он нашел меня в Вовиной палате. На этот раз с просьбой проверить вздернутого носа позвонил папа, а ему, как известно, отказывать у меня не слишком получалось.

 - Какая неожиданность, - проворчал доктор. - Всё, что мне нужно от вас, госпожа Корнеева, это лояльное отношение к делу. А работать лучше начните с братом. Показатели Макарова скачут. Думаю, до конца осталось недолго...

 Но с делом не сложилось. Хотя я, как никогда раньше, хотела добиться успеха. Ожидая почувствовать босыми ногами теплый песок, занесла ладонь над головой Вовочки. Закрыла глаза и... шагнула в непроглядную тьму.

 О! Давно я так не пугалась. Даже в тот миг, когда Василий Петрович скинул нас с конём в пропасть. Представьте мрак. Абсолютный. В котором невозможно разглядеть даже собственные ладони, поднесенные к глазам. Будто вас поглотило небытие. Засосала червоточина, из которой не выбраться.

 Наверное, я бы закричала. Если б не побоялась, что отчаянные призывы о помощи сильнее разозлят Поточных шутников. А в том, что это очередное издевательство, я не сомневалась. Только на миг вспомнила рассказ Светы о её мире Страха и отринула подозрения. Слепая девушка не смогла бы создать для меня подобный ужастик. Она далеко. И увиденное девочкой в прошлом путешествии было воплощением её собственного кошмара, вызванного забытой слепотой.

 Мне же сейчас просто не давали пробиться в закольцованный мир. В наказание за эгоизм и беспечность. Или чтобы не подпустить к Вове и Максу. Ведь я твердо вознамерилась отыскать сводного братца и отправить в Перепутья, даже если придется тащить его туда волоком.