|
Каждая группа вошедших расположилась в помещении подчеркнуто обособленно. Стали о чем-то негромко переговариваться, причем диалог вели только альфы, остальные стояли безмолвными истуканами, сверля чужие группы сопровождения недобрыми взглядами. Присмотревшись, я обнаружила притащившего меня сюда блондина и пытавшегося прикончить верзилу. Причем были они явно из разных команд. На нас никто даже не смотрел, так, словно толпа голых людей в клетках — это нечто вроде предметов местного, порядком надоевшего и не заслуживавшего внимания интерьера. Закончив свой тихий разговор, четверо альф наконец соизволили заметить пленников и неспешно двинулись по проходу между клетками в сопровождении сегодняшнего тюремщика. Они не просто осматривали парней пристально и оценивающе, но и очень похоже, что принюхивались; так и казалось, что еще чуть — и начнут щупать и в зубы заглядывать как жеребцам на рынке.
— Сколько? — отрывисто спросил надзирателя один из них — этакий классический голубоглазый блондин с едва заметной сединой на висках и глубокими морщинами на лбу, символизирующими вечное недовольство окружающими. — Всего двадцать девять с прошлого полнолуния, альфа Видид, — стал деловито отчитываться тот. — Две девки. Шестеро не пережили оборот. Так что на выходе имеем двадцать одну голову. Головы! Будто мы скот, ей богу! От меня не ускользнуло, что нас с Надей не посчитали, словно автоматом исключили из числа претендентов на что бы то ни было. Я обежала глазами клетки и поняла, что некоторые из них действительно опустели, а я сразу-то и не заметила. — Что-то многовато в этом месяце! — рыкнул еще один альфа, брюнет околокавказской наружности с очень заметной «ломаной» горбинкой на носу и неприятно поблескивавшими темно-карими глазами. Многовато, с*ка, ему! Будто кто-то из сидящих в клетках участвовал в конкурсе или обивал их пороги, чтобы сюда попасть. — А никто из нас сам не напрашивался! — не удержав язык за зубами, вякнула я и тут же пожалела. Все взгляды устремились ко мне, и абсолютно четко прочла в каждом приговор. Холеные физиономии альф почти одинаково скривились, будто они увидели вместо меня вид какой-то чрезвычайно мерзкой плесени. — Это еще что такое? — фыркнул, презрительно вздернув верхнюю губу, верзила в серебристо-сером костюме явно от какого-то модного дома и мутно-зелеными глазами чуть на выкате. — Говорю же — две девки, альфа Ругот. Обе выжили, — сказано было так, словно мы с Надей сделали нечто оскорбительное или непотребное, умудрившись не умереть. Тощий тюремщик буквально убивал меня взглядом. — Глаза в пол, сучка нахальная! — Пошел ты, ушлепок сраный! — неожиданно даже для самой себя оскалилась я. — Если сам сказал, что мне так и так тут подыхать, то хер ли мне вашим правилам следовать! И в самом деле, не могут же они убить меня дважды. А в их мерзкие рожи хотелось плюнуть, аж челюсти сводило. Если все равно я смертница, то хоть в удовольствии напоследок себе не откажу. — Я смотрю, девушка с очень дерзким языком торопится на тот свет! — с холодной насмешкой отметил еще один альфа с грязно-песочной богатой шевелюрой и всем своим видом напоминавший больше громадную бочку с конечностями. Нет, он был не жирный, конечно, просто такой широченный, что я на его груди смело могла бы лечь поперек и ноги бы, наверное, не свисали. — Господа, если никто не претендует, то, может, окажем ей любезность и избавим от мучений? Гуманист гребаный, мать его! Парни в клетках стали переглядываться и нервно топтаться, а я осознала, что меня прикончат у них на глазах просто для того, чтобы до всех дошло: никто тут не шутит. Скорее всего, это все равно сделали бы с первым же проявившим неповиновение, а я просто облегчила им выбор объекта для демонстрации устрашения. |
