|
Жизнь на севере прекрасна, но довольно однообразна, и даже «роскошь любви» начинает терять свою остроту. Однажды ночью — а ночи все чаще бывают пасмурными, холодными, и уже чувствуется приближение первых заморозков — твоя жена вздыхает, лежа рядом с тобой в постели, и шепчет: «А знаешь, я, пожалуй, уже соскучилась по городу». И от этих слов тебя словно накрывает огромная волна света и тепла, и ты вспоминаешь толпы народа на улицах, высокие здания, тоже битком набитые людьми, Башню Года над городом, стадионы, залитые солнцем спортивные арены, ночные площади, полные света фонарей и музыки, где ты так любишь сидеть за столиком кафе с бокалом и вести беседы до полуночи, а то и до утра со старыми друзьями, хотя об этих друзьях ты все это время даже не вспоминал… Сколько же времени прошло с тех пор, как ты видел новое лицо? Или слышал рассказ о какой-то новой идее? Когда тебе самому в голову приходила новая мысль? Нет, пора, пора в город! Пора следовать за солнцем!
«Дорогая, — говорит Мать, — мы не можем взять с собой ВСЮ твою коллекцию камней, выбери, пожалуйста, несколько самых лучших». Девочка протестует: «Но я сама ее понесу! Обещаю!» Однако она вынуждена смириться, подыскивает для своих камней потайное местечко и совершенно уверена, что они будут ей столь же дороги и на следующий год. И даже не представляет себе, что на следующий год она и не вспомнит об этой своей детской коллекции. Точно так же она едва ли сознает, что в голове ее уже постоянно витают неясные мысли о том великом путешествии, что ей предстоит, и о тех неведомых землях, что лежат впереди. Город! А чем занимаются в городе? А в городе тоже есть коллекции камней? «Да, — говорит отец. — В музее есть очень хорошие коллекции. Тебя будут часто водить в разные музеи, когда ты станешь школьницей». «Я буду учиться в школе?» «В школе тебе очень понравится», — с абсолютной уверенностью говорит Мать. «Да, школьные годы — самые лучшие в жизни, — подтверждает и тетя Кекки. — И вообще, я очень люблю школу; я даже подумываю, не пойти ли в этом году туда преподавать». Миграция на юг происходит совсем по-другому, чем миграция на север. Она сопряжена не с разделением на мелкие группы и отдельные пары, а наоборот, с объединением людей. Все спланировано задолго до ее начала. Семьи целого большого района отправляются в путь все вместе — пять, десять или пятнадцать семей. Они и ночуют все вместе, вместе разбивают лагерь, берут с собой много еды, погрузив ее в ручные тележки. Они берут с собой даже кухонную утварь и топливо для костра на случай ночевки в безлесных равнинах. Они не забывают и о теплой одежде, которая пригодится на горных перевалах; и захватывают с собой медикаменты буквально на все случаи жизни — ведь путь предстоит неблизкий. Стариков при миграции на юг среди анзаров уже не встретишь — ни одного из тех, кому, по нашим меркам, больше семидесяти. Те, кто уже совершил три миграции, остаются на севере. Они собираются в большие группы на крупных фермах или в маленьких городах, которые успели вырасти вокруг земледельческих хозяйств, или же проводят остаток жизни вдвоем или в одиночку в том доме, где провели все свои весны и лета. (По-моему, Кергеммег своими словами о том, что лишь один раз нарушил закон Пути, хотел сказать именно это: ведь он не остался дома, на севере, а предпочел приехать на этот остров.) «Зимнее расставание» — так это здесь называется. Молодые уходят на юг и прощаются со стариками, остающимися дома. Это весьма болезненный момент, но анзары переносят его стоически. Как и подобает настоящим анзарам. Только те, кто остается, смогут хотя бы раз в своей жизни увидеть великолепие северной осени, долгие синие сумерки, первый тонкий узорчатый ледок на озере. |
