Когда он пришел домой, его жена и дочь смотрели вечерний выпуск экономических новостей.

— Что нового? — спросил он.

Энн повернула к нему лицо, и он увидел, что жена расстроена. Она лишь пожала плечами и не стала вдаваться в подробности в присутствии Мэгги.

— Рынок в ужасном состоянии. У них даже нет до сих пор точных цифр.

— Правда, — возбужденно добавила Мэгги. — Акции полностью обесценены.

Он засмеялся, но умолк, вспомнив, что формально они с Мэгги в ссоре.

— Иди заканчивай свои уроки, — велела Энн дочери. — Тебе завтра отправляться ранним поездом.

Когда он готовил себе сандвич с поджаренной ветчиной и сыром, ему вспомнилось, как Мэгги, еще совсем малышка, с гордостью сооружала ему такой сандвич по своей книге для маленьких хозяек и громко называла его croque-monsieur.

Он присел за кухонный стол, чтобы поесть. Энн вошла неслышно и прислонилась к перегородке.

— Мэгги меня беспокоит, — ответил он на ее внимательный взгляд.

— Конечно. — Энн согласно кивнула. — У нее сейчас такой трудный возраст. И ты много значишь в ее жизни.

— Надеюсь, она извинится до своего отъезда, — устало произнес он.

— Она написала тебе записку. И очень переживает вашу ссору.

— Наша Мэгги… — тихо проговорил он, убирая со стола. — Она больше, чем жизнь.

Составив тарелки в раковину, Браун обернулся и увидел, что жена стоит на прежнем месте, крепко сжав губы, и крутит на пальце обручальное кольцо.

— Ты чем-то расстроена, Энн.

Она натянуто улыбнулась и безвольно уронила руки. — Это всего лишь деньги, верно?

— Верно, — подтвердил он.

— Завтра нам начнут звонить.

В течение нескольких лет она приобретала надежные акции через своего брата и получала прибыль там, где другие оказывались в убытке. Браун высоко ценил ее деловые качества. Но сейчас его беспокоили не цифры.

— «Черный понедельник» ничему не научил нас. Это мое упущение.

Помолчав, она заговорила о главном, что ее волновало:

— Я не стану забирать Мэгги из школы. Если будет необходимо, я обращусь к отцу.

— Может быть, и не дойдет до этого.

— Думаешь, не дойдет?

— Мы пережили кризис восемьдесят седьмого, — напомнил он. — И пережили бы его легче, если бы не паниковали. Поживем — увидим.

Она налила себе стакан вина.

— Ты хочешь сказать, что предупреждал меня? — спросила она.

— Я не собираюсь ничего говорить. Ни слова.

— Это скажет отец.

— Пусть он говорит все, что хочет. Скажи ему, что это была моя идея. Он не может думать обо мне хуже, чем думает.

— Не такого уж он плохого мнения о тебе. Он считает, что ты хороший кормилец.

— Честно говоря, Энни, мне совершенно наплевать на то, что он считает.

Она стояла в дверях кухни, прижавшись лбом к косяку. Он подошел к ней и попытался заставить ее посмотреть на него. Она повернула к нему покрасневшее от выпитого вина лицо и закрыла глаза.

— Мне так стыдно. Я чувствую себя такой глупой.

— Мы же договорились, не так ли? Что это всего-навсего деньги.

Брауна поражала собственная беззаботность. Неизвестно почему, он начисто был лишен ощущений, которые испытывают те, кто проигрался на бирже.

— Наш проигрыш может оказаться очень крупным. — Она пыталась объяснить ему, что же произошло. — Нам придется срочно выплатить деньги.