– Ты Сто семьдесят восемь? – спросил он и рывком встал.

Обо мне даже люди слышали.

– Да, – ответила я.

– Серьезно? – Он быстро окинул меня взглядом. Улыбка вернулась.

При виде его сомнения я нахмурилась, и он рассмеялся:

– Извини. Я представлял тебя иначе… не знаю какой. Повыше, может?

– Я не могу управлять своим ростом, – отрезала я, пытаясь вытянуться на лишнюю пару дюймов. Впрочем, это не помогло бы. Он нависал надо мной, и мне пришлось задрать подбородок, чтобы смотреть ему в глаза.

Он рассмеялся, хотя я понятия не имела из-за чего. Что смешного в моем росте? Его громкий, искренний смех разнесся по залу, где успела воцариться тишина. Это был нездешний смех. И сам он был не из нашего числа, со своими пухлыми губами, которые ухмылялись в неподдельной радости.

Собравшись уйти, я шагнула в сторону, но он поймал меня за руку. Несколько рибутов так и ахнули. Никто и никогда не прикасался ко мне. Никто даже не приближался, за исключением Эвер.

– Не расслышал твоего имени, – сказал он и повернул мою руку так, чтобы рассмотреть надпись, не обращая внимания на дикость своего поступка. – Рен, – прочел он и отпустил меня. – А я Каллум. Приятно познакомиться.

Я пошла к выходу и уже возле двери мрачно оглянулась на него. Как оценить это знакомство, я понятия не имела, но слово «приятно» здесь совершенно не годилось.

Почти.

Новички сидели посреди просторного помещения на сияющем деревянном полу возле нескольких черных матов. Когда мы вошли, они отвернулись от инструктора и посмотрели на нас, их лица были напряжены от страха. Похоже, никого еще не стошнило.

– Не смотреть на них! – гаркнул Мэнни Сто девятнадцать.

Мэнни отвечал за первые дни муштры. Он занимался этим дольше, чем находилась здесь я, и связано это было, по-моему, с тем, что он жалел об упущенной возможности хоть на минуту стать тренером.

Все салаги уставились на Мэнни – кроме номера Двадцать два, который успел послать мне очередную нелепую улыбочку.

У стены, за спиной Мэнни, выстроились медики КРВЧ, держа наготове свои планшеты и какие-то приборы, в которых я ничего не смыслила. Сегодня их было четверо – трое мужчин и одна женщина, все в неизменных белых лабораторных халатах. Врачи и ученые всегда приходили понаблюдать за новичками, а после уводили их на медицинские этажи зондировать и колоть.

– Добро пожаловать в Розу, – произнес Мэнни, скрестив на груди руки и сдвинув брови, словно хотел напугать. Меня он не обманул ни сейчас, ни в мою бытность двенадцатилетней салагой. – Ваши тренеры заберут вас завтра, – продолжил Мэнни. – Сегодня они будут только наблюдать.

Его голос гулко разнесся по залу. Это было огромное пустое помещение с грязными стенами – когда-то белыми, а теперь сплошь заляпанными кровью.

Мэнни начал перечислять номера, указывая на салаг, чтобы нам было видно, кто есть кто. Высшим номером был Сто двадцать один – накачанный подросток старшего возраста, который, наверное, и человеком выглядел грозно.

В корпорации были охочи до больших номеров. Я знала это не понаслышке. У моего организма было больше времени приспособиться к изменениям, поэтому я регенерировала и выздоравливала быстрее всех в филиале. Перезагрузка происходила лишь после полного прекращения жизнедеятельности. Мозг, сердце, легкие – все должно было отключиться, чтобы начался процесс. Я слышала, что проведенные после жизни минуты называли «отдыхом» – временем, за которое организм перестраивался, восстанавливался и готовился к дальнейшему.