|
Проще говоря, он, Дмитрий Захаров, коренной одессит, сорока с лишним лет, бывший «афганец» и нынешний специалист по оптоволоконным системам связи, например, одновременно являлся и двадцатилетним командиром танка с бортовым номером «108», старшим сержантом Иваном Торсовым, родом из небольшой деревеньки во Владимирской области. Он знал всю историю своего героя; помнил, как зовут его родных и что он, допустим, делал вчера – или неделю назад. Просто знал, помнил – и все. А заодно к нему переходили и все профессиональные навыки – умение водить танк, перезаряжать пушку, работать с радиостанцией или пользоваться орудийным прицелом. Оставаясь самим собой, он получал в довесок все прошлые знания и умения персонажа. Однако воевал именно он, Захаров, а вовсе не Торсов, «сознание» которого на время игры словно бы растворялось в разуме Дмитрия, подавлялось им.
Как именно разработчикам игры удалось добиться подобного уникального эффекта, Дмитрий даже понятия не имел. Да скорее всего и никто не имел, не только он. Вероятно, какое-нибудь там наложение на его реальную личность некой «фантомной» памяти или искусственно созданного сознания, симулированных теми самыми «революционными программными технологиями». Откровенно говоря, его подобные вопросы не особенно и интересовали – вполне хватало того, что он жил в игре, искренне переживая каждый даже проигранный бой. А вопрос «Каким образом они это делают?» – так это не для него, а для молодняка, что на форумах «Танковую схватку» обсуждает. Обсуждает не столько ради самой игры, сколько пытаясь разгадать некую «страшную тайну» ее создателей, наверняка существующую исключительно в их головах… В общем, весьма кстати упавший перед рассветом туман помог роте скрытно подобраться к цели. Дождавшись условленного сигнала по радио, продублированного ракетой (радиостанция имелась только у комроты), с первыми лучами зари они ломанулись вперед, с ходу снеся выставленный на въезде на станцию противотанковый заслон. Немцы, странное дело, нападение откровенно прошляпили, и ни одна из трех семидесятипятимиллиметровых PaK-40, с поистине тевтонской педантичностью укрытых в индивидуальных капонирах, не успела сделать ни единого выстрела. Режущий ухо скрежет сминаемого металла под днищами, неслышимые в реве дизелей и грохоте выстрелов вопли разбегающихся и гибнущих под гусеницами немцев – и все. В том смысле «все», что они ворвались на территорию станции. В тусклом рассветном свете уже виднелись длиннющие туши застывших на путях эшелонов, мелькали в дымном свете фар полуодетые фигурки мечущихся фрицев – ну, да, который год воюем, оккупанты уже давно именовались исключительно «фрицами» или «гансами», пусть даже и звались при этом вовсе даже Куртами, Вольфгангами и прочими Германами. Словно в известной песне, танки, «гремя огнем, сверкая блеском стали», с ходу расстреляли какое-то станционное строение с выбитыми высокими окнами, заложенными мешками с песком, похоже, бывший вокзал. Всадили несколько залпов в вагоны и платформы с укрытыми брезентом угловатыми тушами танков и «штурмгешютц» – судя по эффектным взрывам, попали, куда следовало, рвались вагоны на славу, наверняка боезапас везли, готовясь к грядущей великой танковой битве. Да и застывшие на путях цистерны тоже полыхали будь здоров, так что стоящие на платформах «панцеры» и САУ сполна получили свое. Но на этом везение неожиданно и закончилось. Поскольку выяснилось, что эти два транзитных эшелона оказались не единственными. Имелся еще и третий, на дальних путях и оттого, видимо, разведкой не замеченный. И, что самое неприятное, к этому моменту почти разгрузившийся. А вез он, к сожалению, исключительно тяжелые танки Pz. Kpfw. VI Ausf. H, сиречь – «Тигры» первой серийной модификации, пять из девяти которых уже успели съехать с платформ и даже «переобуться» в штатные широкие гусеницы взамен узких транспортных. |
