Быстро перебрав свои пожитки, Паша убедился, что не забыл захватить маленький пузырек с порошком стрептоцида и кремень с кресалом. Набрав вдоль кустов мелких сухих веток, Паша разжег небольшой бездымный костерок. Быстро вскипятив в котелке воду, Скорострел тщательно помыл ноги, присыпал рану стрептоцидом и намотал чистые портянки. Закончив процедуры, он не стал надевать еще сырые ботинки, а просто прилег рядом с костром, подстелив плащ-накидку. Сумерки сменились тьмой. Яркие звезды появились на черном бархате неба. В зарослях шуршал какой-то небольшой зверек. Паша метнул на звук головешку, даже не подумав, что может стать причиной пожара. Шуршание прекратилось, и в наступившей тишине крохотная полянка посреди безбрежной пустоши показалась парню теплой комнатой с очагом. В большом, но уютном доме, которого у Паши отродясь не было, – вся его жизнь прошла на колесах. Прикончив два сухаря и запив скудный ужин водою из бурдюка, Скорострел подложил под голову рюкзак и попытался уснуть. Не тут-то было! Сон не шел. Впервые в жизни бредун задумался о своей судьбе. Кто он и зачем топчет пыль под небом? Вспомнились отец с матерью, сестра, дядька, ребята-ровесники из родного клана. Их уже нет, а он все еще жив…

Внезапно до него дошло, что с ним творится неладное. По лицу из глаз текло что-то теплое. Он плачет? В клане даже женщины не позволяли себе такого. Даже после гибели близких. Что-то странное поднималось сейчас из глубины души простого парня Пашки Скорострела. Ощущение бессмысленности всего происходящего?

Если он выживет и отомстит за родной клан, что дальше? Присоединиться к диким или попытаться вступить в «правильный» клан? Бредуны неохотно принимают чужаков. Ну, примут его в солидный, уважаемый клан, что изменится? Бредун всегда должен быть настороже. У бредунов нет постоянного дома – только временные стоянки-лагеря. Нет жены – только боевые подруги. Нет детей – только новые бойцы для клана. Бредуны не живут, а выживают, скрашивая серое однообразие дней выпивкой. Они обречены постоянно скитаться между радиоактивных руин, добывая себе пропитание мародерством. И ради такой жизни стоит жить? Будущее вдруг предстало перед Пашей во всей своей мрачноватой жути. А ведь ему было всего восемнадцать лет.

Было уже далеко за полночь, когда Паша наконец заснул. На следующий день он проснулся довольно поздно, но, с трудом разлепив глаза, понял, что чувствует себя полностью разбитым. Сон совершенно не снял усталость. Сполоснув лицо теплой водой из бурдюка, Пашка сел и обулся, со скрипом натянув ботинок на распухшую ногу. Похоже, что лечение все-таки запоздало. Есть не хотелось, пить тоже. Поднявшись, бредун надел на плечи полупустой рюкзачок, навьючил сверху три автомата и поковылял в намеченном вчера направлении. Сегодня его решимость добраться до назначенного места встречи с дядей сильно поколебалась. Идти не хотелось совершенно. Причем вообще идти, в смысле – передвигать ногами. И проблема была не только в больной ноге, но и в навалившейся апатии, возникшей после ночных грустных мыслей.

Местность тем временем становилась все более дикой. Исчезли какие-либо признаки цивилизации. Перестали попадаться даже древние, довоенные развалины. Вокруг расстилалась покрытая высокой серой травой равнина с редкими вкраплениями колючих кустов непонятного происхождения. Однако километров через пять заросли стали попадаться все чаще и вскоре почти полностью заслонили путь.