Покачав головой, Иван медленно присел на траву и, упершись спиной в плетень, устало закрыл глаза. Надоело ему все это – до чертиков! Долго ли, коротко ли он так просидел – не помнил; часов на руке не было, видно сорвались во время драки в музее. Потянувшись взглядом к запястью левой руки, Иван усмехнулся и достал из кармана мобильник. Уж там-то часы есть! Бросил взгляд на дисплей и удивился: показывающие время цифры, постоянно меняясь, мельтешили перед глазами. Ну вот, еще и это…

А вокруг него уже бегала ребятня, одетая с такой же вызывающей бедностью, как и прочие селяне, собравшиеся чуть подальше и с опасением разглядывавшие Раничева. Подняв голову, тот махнул им рукой:

– Да что вы там прячетесь? Не съем.

Они всё не подходили. Стояли, смотрели, негромко переговаривались друг с другом, словно бы что-то решая. Старые седобородые деды и совсем молодые парни. И те, и другие время от времени недовольно сплевывали и посматривали на солнце, словно бы проверяя время – видно, появление Раничева отвлекло их от какого-то важного дела. Иван решил больше не подходить к ним – ну их к черту, придурков, слыхал всякие россказни про деревенских, но чтоб такое…

Наконец совещавшиеся вроде бы пришли к какому-то решению. Отделившись от остальных, опираясь на посохи, к сидевшему у плетня Ивану отправились два старика в накинутых на плечи шерстяных покрывалах. Раничев взирал на них с олимпийским спокойствием – знал уже, что тут все с придурью. Лечебница, что ли, какая? Так нет в районе таких… О! Тут его вдруг осенило – секта! Сейчас начнут зубы заговаривать.

Подойдя ближе, старики поклонились. Иван, поднявшись с земли, – тоже.

– Как здоровьице драгоценнейшего Тайгая? – поинтересовался один из дедов, с косматой окладистой бородою.

– Вашими молитвами, – в тон ему отвечал Раничев. Кажется, про этого Тайгая он от кого-то уже слышал сегодня. – А как вы?

– Да покуда живы, батюшка. – Старики снова поклонились. – Что ж ты пешком-то, аль коня украли?

– Украли, украли, дедушки. – С притворной грустью Иван покачал головой. – И в землю закопали, и надпись написали – савсем гарачий, белий-белий.

– А, так белый конь-то был? Ужо, Минетий-тиун сыщет. – Оба старика просительно заглянули Раничеву в глаза:

– Ты уж, батюшка, не сразу взыщи за коника-то, может, и сыщется еще, ну а как не сыщется, уж всяко заплатим виру.

Старики еще о чем-то переговорили друг с другом, а Раничев, не слушая больше их – надоела ему до чертиков вся эта дурацкая беседа, – попросил отвести его в дом с телефоном.

– В дом? – переспросили деды. – А – пожалуй.

Старик с косматой бородой, поклонившись, гостеприимно показал руками на соседнюю избу – такую же маленькую и неприглядную, как и остальные. Потянувшись, Раничев направился вслед за ним, не обращая больше никакого внимания на остальных. Он не слышал, как другой дед – с бородой длинной, осанистой, – подойдя к ждущим его односельчанам, сказал тихонько:

– Нет, не Тайгая это человек. Я Тайгаевых всех знаю. Да и – без коня! Разве ж можно Тайгаеву человеку – да без коня? Шпынь это. – Старик покосился в сторону избы, в которой только что скрылся Раничев. – Эй, Ропша. – Он подозвал одного из пробегавших мимо пацанов. – Беги до тиуна. Скажешь – страшный тать у нас объявился, надо б его схватить да попытать хорошенько. Сами бы схватили, да по закону хотим, с его, тиунова, ведома. Беги, да смотри не перепутай.

– Не спутаю, дедко Кудеяр. – Пацан усвистал – только пятки в пыли засверкали.