А сейчас он говорил серьезнее некуда.

— В Погребенной библиотеке я узнал многое, что и тебе пригодилось бы.

— Тебе так нравится копаться в старых развалинах. Семь лет уже. Пора найти новый повод для гордости.

— Ты слишком легко от этого отмахиваешься. — Пертурабо все еще наблюдал за Даммекосом. — Прочти книги, которые я там нашел.

— А кто сказал, что я этого уже не сделала? — с напускной застенчивостью пролепетала девушка. Брат наконец повернулся к ней лицом. Каллифона губами сорвала ягоду с виноградной грозди. — Знания, которые ты принес из города, перевернули всю нашу жизнь, и любому в здравом уме следует их прочитать.

Пертурабо довольно улыбнулся.

— Даммекосу не по душе умные женщины.

Он никогда не называл тирана отцом.

Каллифона состроила беззаботное личико.

— Не ты один в нашей семье любишь секреты. Хотя до тебя нам, конечно, далеко.

Пертурабо задумался.

— Дворцовая жизнь воспитывает некоторую… сдержанность. Возможно, ты думала, что я по своей натуре легко тут уживусь, но она, напротив, лишь еще больше отдаляет меня от вас.

Каллифона швырнула виноградину в голову приемного брата.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Во? Ты просто образчик всех наших худших черт! Замкнутый, скрытный и высокомерный параноик.

Она говорила правду, но безо всякой злобы. И только ей он позволял называть себя «Во». Никто другой не рискнул бы сокращать его имя.

Пертурабо сдержанно улыбнулся сестре. Из всех родственников при дворе только с ней у него завязалось нечто, похожее на дружбу: их свели вместе общие беды, но с его недоверчивостью, не знавшей исключений, истинная близость оставалась маняще недоступной. Оба втайне сожалели об этом и мечтали о настоящей теплоте, но не могли ничего поделать. Как и всем в Лохосе, им оставалось лишь играть свои роли в великой трагедии жизни.

— Получится? — спросила Каллифона, с притворным безразличием разливая вино.

В огромных руках Пертурабо ее кубок сошел бы за наперсток, поэтому ему она наполняла другой, покрупнее. Такой вполне сгодился бы в качестве бадьи.

— Конечно. У меня есть верная стратегия. Даммекос полагает, что я делаю это на благо Лохоса, но он ошибается. Дело тут не в одном городе. Я иду на войну ради всей Олимпии. Есть ведь и другие миры, Каллифона, и пока мы разделены, мы уязвимы. Что если вернутся Черные Судьи? Или нагрянет кто-то другой? Мы должны быть готовы.

— Черные Судьи — всего лишь легенда, выдумка жрецов, — сказала она. — Темные братья богов. Говорят, в обмен на кровь молодых они присматривают за нами.

— Ты не хуже меня знаешь, что они — не выдумка. И они давно запаздывают с визитом.

Каллифона пожала плечами.

— Мне хочется думать о них как о чем-то нереальном.

— Думай как хочешь, но ты не можешь отрицать их существование. — Пертурабо отошел от балюстрады и взял со стола свое вино. — Но даже если ты докажешь обратное, то, уверен, согласишься, что лучше быть готовыми выступить единым фронтом. На всякий случай.

— Ты грезишь о недостижимом, брат, — сказала девушка. — Ты могуч, но Черные Судьи раздавят тебя, даже будь на твоей стороне все города и сатрапии Олимпии.

— Как знать. — Пертурабо кивнул и опустошил кубок. Его сосуд был впятеро больше сестринского, но, сколько бы он ни пил, алкоголь никак на него не действовал. — Лучше грезить и проиграть, чем цепляться за этот пагубный статус-кво. Я чувствую, что создан для чего-то куда большего, чем наша ничтожная Олимпия.