Но мысль о забаве и удовольствии исчезла, когда она узнала, что Эндрю обдумывает вопрос о приобретении участка, на котором она жила с Льюисом Робардсом. Этот участок, бывший частью Кловер-Боттом, Льюис продал мистеру Шэннону, а тот теперь предложил его Эндрю. Она была поражена, насколько ей хочется владеть вновь этой землей.

— Поля ни при чем… и они плодородны, — сказал Джон Овертон (в последний момент Эндрю, чувствуя, что он не в состоянии произнести имя Робардса, попросил Джона обсудить вопрос о покупке с Рейчэл). — Участок примыкает к Хантерз-Хилл. Он ничем не будет выделяться среди других.

— Ты считаешь, что я должна одобрить покупку? — спросила она, с таким напряжением проглотив комок, застрявший в горле, что звук нарушил установившуюся на момент тишину.

— Нет… Но вопрос можно поставить, не так ли?

— Понимаю. — Она моргнула несколько раз, словно на ресницы попала паутина. — Хорошо, я поборю это чувство. Мы пропашем борозды от Хантерз-Хилл до реки.

Как только распространился слух, что семья Джэксон купила бывший участок Робардса, добавив его к своим владениям, в долине Кумберленда начались споры. Рейчэл не ожидала, что покупка может вызвать такую реакцию: люди занимали противоположные позиции и своими разговорами сделали достоянием новых поселенцев сплетни о деле Робардса — Джэксона. Она уверила себя, что ей удалось замкнуться, держаться в стороне, ныне же вновь она оказалась в центре дискуссии, ее прошлое было вновь извлечено на божий свет, и к тому же в искаженном виде. Насколько она могла выяснить, половина людей осуждала Джэксона за неудачное решение: участок может принести лишь неприятности; другая половина осуждала их за дурной вкус, за желание показать миру, что они взяли верх над Льюисом Робардсом и тем самым символически унизили его.

Но она не представляла, сколь остры споры, пока не узнала, что Джон Овертон, ненавидевший любую форму физического насилия, оказался вовлеченным в драку в Нашвилле и ему подбили глаз. Когда он пришел к Джэксонам по срочной просьбе Рейчэл, веко правого глаза все еще носило на себе следы удара, а переносица побаливала даже от очков.

— Впервые в своей жизни я пытался сбить с ног человека, — скромно признался он. — Разумеется, я допустил огромный промах.

— Не знаю, должна ли я испытывать стыд или гордиться тобой. — Затем, потеряв чувство юмора, она крикнула: — Ой, Джон, как долго будет все это продолжаться? Прошло пять лет со времени нашей первой свадьбы с Эндрю и три года со времени… этого развода.

— Не знаю, — мрачно ответил он. — Я думал, что уже прошло столько времени и Эндрю стал таким важным лицом в штате, что дело должно быть давно забыто.

— Но его никогда не забудут, разве не так?

Они переехали в Хантерз-Хилл к концу мая во вторник. Именно в этот день недели Эндрю любил начинать новые предприятия. Рейчэл дом показался огромным. Гостиная и столовая располагались по обе стороны прихожей, а кухня Молл — налево от въездных ворот во дворик. Гостиная была обставлена мебелью, отобранной Эндрю в Филадельфии, — диван и обитые камчатным полотном с цветным орнаментом стулья, на полу лежал персидский ковер XVI века. Эндрю купил его на аукционе при распродаже одного поместья.

За двумя комнатами по фасаду находились совершенно пустая музыкальная комната и кабинет Эндрю, в который он поставил, священнодействуя, широкий письменный стол из орехового дерева, а потом навесил книжные полки на стену с камином.