– И ты пользуешься тайным проходом, который ведет из твоей спальни в ее спальню?

Он вспыхнул.

– Вряд ли этот проход такой уж тайный.

– Ну, во всяком случае, личный. Мой отец велел сделать его, чтобы иметь возможность приходить к моей матери в спальню без сопровождения, когда ему самому этого захочется. Попросту говоря, чтобы иметь возможность побыть с ней наедине, не оповещая об этом весь двор. Они любили друг друга, и им нравилось встречаться тайком.

Генрих всегда легко краснел, и при моих словах лицо его тут же вспыхнуло.

– Элизабет… что с тобой такое? На что ты намекаешь? Мы с моей матерью часто ужинаем вместе, часто беседуем по вечерам и вместе молимся перед сном. И потом, так нам гораздо удобней: если ей нужно срочно повидаться со мной или же мне – с нею, то мы…

– То вы можете зайти в спальню друг к другу в любое время дня и ночи, – закончила за него я.

Он промолчал, но был явно раздражен моими намеками. Я уже давно научилась замечать – по его поджатым губам и прищуренным глазам, – когда мне удалось вывести его из себя. Мне страшно нравилось доводить его до белого каления, это было одним из немногих удовольствий, принесенных мне замужеством.

– Если я правильно тебя понял, – снова заговорил Генрих, – ты бы хотела перебраться в покои королевы, чтобы я мог входить к тебе в спальню в любое время дня и ночи и никто бы этого не замечал? Неужели тебе стали так приятны знаки моего внимания? Ты вошла во вкус? И теперь хотела бы, чтобы я делил с тобой ложе? Ты действительно хочешь видеть меня в своей постели? Ты действительно хочешь, чтобы я тайно приходил к тебе для любовных утех? Для занятий любовью, которая направлена не на продление нашего рода, а всего лишь на утоление похоти? Наверное, именно этим занимались твои родители во время своих тайных греховных свиданий?

Я опустила глаза и сердито ответила:

– Нет. Просто, на мой взгляд, достаточно странно, что я до сих пор не занимаю покоев королевы.

– Разве тебе неуютно в тех покоях, которые ты занимаешь сейчас? Может, тебе мебель в них не нравится? Или они слишком малы?

– Нет.

– Может, тебе хотелось бы украсить стены гобеленами более высокого качества? Или тебя не устраивают твои музыканты? Или слуги? Возможно, в твоем состоянии тебе хочется каких-либо лакомств, и мне следует приказать, чтобы из кухни в твои покои приносили побольше всяких вкусных закусок и сладостей?

– Дело совсем не в этом…

– Ну так скажи, в чем дело. Не умираешь ли ты от голода? Не чувствуешь ли себя одинокой? Не мерзнешь ли?

– У меня вполне приличные покои, – обронила я сквозь зубы.

– В таком случае, прошу тебя, уж позволь моей матери остаться там, где она сейчас находится; ей королевские покои необходимы для постоянного общения со мной, ибо она является моим главным советчиком. А сама поживи пока в тех комнатах, которые она предоставила тебе. Я же стану навещать тебя каждый вечер, пока не отправлюсь в поездку по стране.

– Ты собираешься в поездку по стране? – Я впервые слышала об этом.

Он кивнул и быстро сказал:

– Но ты со мной не поедешь. Тебе нельзя путешествовать. Моя мать считает, что тебе лучше остаться в Лондоне. А мы с ней отправимся на север. Она говорит, что я должен показаться своим подданным, причем как можно большему их количеству, и посетить как можно больше разных городов, стараясь всеми силами расширять круг преданных мне людей. Я должен поддержать тех, кто давно уже перешел на нашу сторону, и подружиться с нашими бывшими врагами. Тюдоры должны навсегда оставить свой след в истории этой страны.

– Ну, раз так, то я твоей матери определенно ни к чему, – презрительно бросила я.