– Мне ничего не известно ни о каких особых отношениях между Элизабет и покойным узурпатором Ричардом, – сказала она, и я заранее знала, что именно так она и скажет. – Да и тебе об этом известно не больше, не так ли? А уж король Генрих и вовсе знать о таких вещах не обязан.

Сесили уже открыла рот, явно собираясь спорить, но сразу же снова его закрыла: одного холодного взгляда матери было достаточно, чтобы она умолкла.

– Королю Генриху пока что вообще крайне мало известно о том королевстве, которым он теперь владеет, – как ни в чем не бывало продолжала моя мать, – ведь он почти всю жизнь провел за морем. Но мы, конечно же, постараемся ему помочь и расскажем все, что ему знать необходимо.

– Но Элизабет и Ричард…

– А это как раз одна из тех вещей, которые ему знать совершенно не нужно.

– Ах так! Ну ладно! – сердито заявила Сесили. – Только это касается всех нас, а не одной Элизабет. Хоть она и ведет себя так, словно все остальные попросту не считаются. И наши кузены Уорики вечно спрашивают, не будет ли им грозить опасность – особенно Мэгги, которая страшно боится за своего драгоценного Эдварда. И кстати, как все-таки будет со мной? Кем мне считать себя? Замужней дамой или девицей на выданье?

Мать нахмурилась, услышав этот поток требований. Сесили так быстро вышла замуж – как раз перед тем роковым сражением, – что ее жених, не успев с ней даже в постель лечь, сразу отправился воевать. И вот теперь он где-то пропал, а Ричард, который, собственно, и устроил этот брак, мертв, так что все планы Сесили пошли прахом. Теперь и впрямь никто толком не знал, кем ее считать: то ли снова девушкой, то ли вдовой, то ли брошенной женой.

– Леди Маргарет возьмет Мэгги и Эдварда под свою опеку, – сказала моя мать. – И относительно тебя, Сесили, у нее также имеются кое-какие планы. Она в высшей степени доброжелательно отзывалась и о тебе, и о твоих сестрах.

– А что, теперь у нас королевским двором командует леди Маргарет? – тихо спросила я.

– Какие у нее насчет меня планы? – перебила меня Сесили, тут же потребовав разъяснений.

– Я расскажу тебе об этом позже, когда сама все окончательно выясню, – ответила ей мать и повернулась ко мне. – Во всяком случае, отныне леди Маргарет полагается прислуживать, преклонив колено, а ее следует называть «ваша милость», и кланяться ей нужно столь же почтительно, как самому королю.

Я презрительно поморщилась.

– Что ж, мы с ней расстались отнюдь не лучшими друзьями.

– Ничего, когда ты выйдешь замуж и станешь королевой, ей самой придется склоняться перед тобой в реверансе, – просто ответила мать. – И совершенно неважно, как она сейчас требует ее называть. И не имеет никакого значения, нравишься ты ей или нет. Ты в любом случае выходишь замуж за ее сына. – С этими словами мать повернулась к младшим детям и предложила: – Ну, идемте, я покажу вам ваши комнаты, хорошо?

– Разве мы будем жить не в наших обычных покоях? – не подумав, спросила я.

Мать улыбнулась, хотя эта улыбка и вышла несколько натянутой.

– Разумеется, нет. Мы больше не имеем права на королевские покои. Там теперь расположилась леди Маргарет Стэнли. И родня ее мужа, все эти многочисленные Стэнли, также разместилась в самых лучших покоях. Нам тоже выделены неплохие комнаты, но, так сказать, второго разряда. Тебя, например, поместили в прежнюю спальню леди Маргарет. Похоже, мы с ней теперь попросту поменялись местами.

– Леди Маргарет Стэнли заняла покои королевы? – переспросила я. – А ей не пришло в голову, что их в скором времени должна занять я?

– Пока что ты их занять все равно не можешь, – сказала мать.