Поскольку речь шла не о кулуарных беседах за закрытыми дверями, а о «лице» государства, Александр проявил сугубую осторожность в подборе первого состава министров. Его друзья не получили министерских портфелей, но заняли посты заместителей («товарищей») в тех ведомствах, которые должны были заняться основными реформами. Так, товарищем министра иностранных дел был назначен Чарторыйский, товарищем министра юстиции через некоторое время стал Новосильцев, товарищем министра просвещения – хоть и не член Негласного Комитета, но близкий царю человек, его бывший воспитатель М. Муравьев, и так далее. Только один портфель, самый важный – внутренних дел, был сразу дан «молодому реформатору» Кочубею, а его заместителем сделался Строганов. Объем работы у этой пары был колоссальный. Новое для России министерство ведало и промышленностью, и строительством, и губерниями, и государственным имуществом, и почтовой службой, и медициной, и продовольственным обеспечением, и много чем еще. «Товарищи» министров тоже входили в Комитет и играли в нем более важную роль, чем их номинальные начальники. К тому же положение «реформаторов» было прочным, а большинство первоначальных министров долго не продержались.

Апофеоз Александра I. Винсент Нойман

Одновременно с учреждением министерств вышел указ о новых обязанностях Сената. Он становился высшей судебной инстанцией и неким «верховным местом империи», которое вроде бы получало отчеты от министров и могло требовать от них объяснений, но фактически никакими властными полномочиями не обладало. Звание сенатора звучало почетно, им жаловали всяких заслуженных, но не слишком полезных вельмож, чтобы они не обижались и не уходили в оппозицию.

Новая структура управления отчасти устранила административный сумбур и сократила бумажную волокиту на центральном уровне. Что же касается провинциального управления, то здесь еще в екатерининские времена был наведен относительный порядок, поэтому особенных новшеств не появилось, если не считать таковыми высочайшие призывы к губернаторам не злоупотреблять властью, не принимать подарков и бережно расходовать казенные деньги. Как водится, было несколько показательных антикоррупционных расследований, на том дело и закончилось.

«Молодые реформаторы» начинали сверху, им пока было не до провинции.

Что удалось и что не удалось

С самой главной задачей правительственной деятельности – составлением свода разумных, эффективных законов, по которым сможет нормально работать государство и жить общество, правительство не справилось, да и не могло справиться. Александру и его помощникам представлялось, что вся проблема в разномастности и запутанности многочисленных актов, плохо согласованных между собой. Достаточно в этом хаосе разобраться, убрать лишнее, привести в соответствие здравое – и дело устроится.

Однако нагромождение противоречивых указов, законов и высочайших повелений прежних лет возникло неслучайно. Это один из основополагающих принципов «ордынской» системы: управлять не по раз и навсегда заведенным правилам, а постоянно корректировать их волею государя, который не должен и не может быть связан никакими законами, тем более установленными кем-то другим. Высочайшие постановления издавались применительно к текущей ситуации или даже просто по капризу монарха, без учета существующих правовых актов. Однако стоило только покуситься на эту прерогативу самодержавия, и оно сразу перестало бы быть самодержавием.

Создавая специальную комиссию по составлению законов, Александр указал ей, что «единый закон – начало и источник народного блаженства», однако народное блаженство вовсе не являлось целью той империи, которая сложилась в России. Собственно, всякая империя потому и империя (а не национальное государство), что стремится она не к процветанию своих граждан, а к величию.