Не прощаясь, он твердым, уверенным шагом двинул к выходу, за ним Гена, по привычке озираясь по сторонам, заглядывая в помещения с приоткрытыми дверьми. Из дверного проема по пути следования выглянул грузный санитар, проводив их равнодушным взглядом.

Гена чуточку отставал от Родиона, благодаря этому были лучше слышны слова, брошенные прямо в ухо тихим голосом:

— Роди, что будем делать?

— Сначала избавимся от трупа.

— А с доком как быть? У него ж на роже написано: всегда готов к предательству.

— Он еще пригодится. Поехали, место выберем.

Доктор не отрывал от их спин своего панического взгляда, думая про себя: «Зачем я влез в это? Один на миллион случай — и попался мне! Ой, дурак, погорел на жадности…»

Смолкли шаги, казалось, ночь поглотила все звуки, только сердце отстукивало тревожно, с перебоями, оно замирало и вновь толкалось. Доктор действительно попал в переплет, если эти господа не приедут за девушкой, ему хоть вешайся. Не верилось, что так по‑идиотски все вышло, потому его ноги сами поплелись к ней.

Он открыл дверь, на стене нащупал выключатель — загорелась лампочка под потолком, которую еще не успели «одеть» в плафон. Доктор подошел к телу, накрытому простыней, постоял с минуту и стащил с головы ткань.

Молодая, красивая и — так глупо закончилась ее жизнь. Особенно волосы роскошны, целая копна белых прямых прядей рассыпалась по каталке. Казалось, вот‑вот девушка откроет глаза и кошмар закончится…

Она распахнула глаза, тараща их в темноту. Но секунду спустя облегченно выдохнула, села и тряхнула головой, прогоняя беспокойство. Теперь так просто не уснешь. Светлана отбросила одеяло и спустила ноги с кровати, шаря ступнями по полу в поисках тапочек. На кухне она налила воды в стакан, выпила. Вода вернула спокойствие, жаль, не действует, как снотворное. Возвращаясь к себе, девушка увидела полоску света на полу, приоткрыла дверь шире и заглянула в комнату. Бабушка, полулежа на подушках, читала.

— Буся, ты почему не спишь? — Светлана вошла.

Валентина Петровна, оторвавшись от книги и сдвинув очки на лоб, удивленно произнесла:

— У меня бессонница, это старческое. А ты чего бродишь?

Светлана забралась с ногами на кровать, укрыв коленки одеялом, поделилась своей напастью:

— Второй раз приснился жуткий сон: будто меня убивают, представляешь? И никого рядом, кто помог бы, нет. Так страшно…

— А, это к перемене погоды или… Нет, рвется к тебе кто‑то.

— Рвется? Тогда это Захар. Он скоро приедет. Захар приедет, а я улечу… Но потом прилечу!

— Вот тебе и сон в руку.

— А осадок неприятный. И ощущение осталось, будто чего‑то не хватает… будто у меня что‑то вырвано…

— Это всего лишь сон, Светочка. Ты же не суеверная.

— Я? Нет, конечно. — Светлана прилегла рядом. — Буся, ты читай, читай, я полежу с тобой немножко и пойду к себе.

Свет от фар нырял и поднимался, освещая густой лес, на этих «американских горках», и внедорожнику пришлось потрудиться, иногда колеса попросту буксовали, но место выбрали наиболее глухое и удаленное от людей. Гена выруливал, чтоб проехать между кустарниками и деревьями, несколько раз останавливался, рассматривая ориентиры, наконец заглушил мотор.

Весенняя ночка встретила влажным теплом, хотя в лесу всегда прохладно, запахами земли и травы, которые будто чья‑то щедрая рука растворила в воздухе. Никого. Даже легкого ветерка не было. Но единственный свидетель все‑таки наблюдал за полуночниками с заоблачных высот — луна.