Из классной комнаты с распахнутой настежь дверью доносились громкие всхлипывания.

В углу, прижавшись к стене, рыдала Настенька. Ее платье было заляпано кровью. Посередине классной комнаты лежал попечитель. Вокруг его головы расплылась бордовая лужа. За моей спиной заахали. Я бросилась к Настеньке, а мой спутник — к лежащему, осторожно проверил пульс, потом обернулся, поднялся с колен и стал выталкивать ротозеев, приговаривая:

— Господа, медам, ничего интересного, выйдите, пожалуйста. Нужно немедленно вызвать полицию!

— Врача! Вызовите врача! — истерически закричала полная дама.

— Увы, врач уже не поможет… Разве что констатирует смерть.

Но меня в тот момент куда больше заботила Настя. Девушка дрожала в моих объятьях. Я гладила ее по голове и шептала:

— Успокойся, моя дорогая, вот увидишь, все образуется, это страшный сон, он пройдет, и все будет в порядке.

Но я знала, что уже не будет. Начнется расследование, подозрения и все то, чего я навидалась, сидя с малолетства в служебном кабинете отца.

В комнату вошла мадам фон Лутц. Следом бочком протиснулся Урсус. За его спиной стояли Сверчок и Ранжир. Начальница, достав из бархатной сумочки лорнет, посмотрела сначала на тело, потом на штабс-капитана, стоящего возле двери, а потом уже и на нас с Настей.

— Что здесь произошло? — скрипучим голосом спросила она. Выдержка не покинула начальницу, она даже не изменилась в лице.

Настя не отвечала, только еще сильнее уткнулась носом мне в плечо. Я гладила ее по голове и шептала успокаивающие слова.

Учитель латыни сел на низенький стул для учениц, отчего тот закряхтел под его весом. Сверчок потирал руки, оглядываясь, а Ранжир прошел в заднюю комнатку и начал громко хлопать дверцами от шкафчиков.

— Мадемуазель Губина, — выскочила из-за спины фон Лутц «синявка» по прозвищу Дерюга. Ее фамилия была Дерюгина и воспитанницы, не мудрствуя лукаво, назвали ее Дерюгой. — От вас ждут ответа!

В дверном проеме, удерживаемая храбрым штабс-капитаном, замерла толпа любопытствующих.

— Она не будет отвечать, — резко ответила я. — Вы не полицейский следователь, а Анастасия — несовершеннолетняя и сирота. Она ответит на вопросы полиции только в присутствии опекуна. Лучше вызвали бы полицию и перекрыли все входы—выходы.

Урсус встал со стула и пожал плечами.

Дерюга задохнулась от возмущения.

— Что вы себе позволяете?! — но тут же запнулась, услышав не терпящий возражений голос начальницы: «Вы слышали, мадемуазель Дерюгина? Выполняйте!»

Дерюга опрометью бросилась вон из комнаты, а Николай предложил:

— Господа, покойному мы уже ничем не поможем, а полиции надо предоставить место преступления нетронутым. Давайте-ка выйдем отсюда, ни к чему не прикасаясь, и закроем дверь.

Он подождал, пока вышли все, находящиеся в комнате. Потом осмотрел комнатку за ученической доской — там никого не было и особенного беспорядка не наблюдалось. Заглянул под кафедру, тянущуюся вдоль доски, и разочарованно произнес:

— Преступника нигде нет.

— Не думаю, что он будет под столом сидеть, нас дожидаться, — ответила я и подумала, что иногда Николай бывает донельзя наивным. Хотя, бесспорно, он поступил по-мужски: быстро понял, что к чему и взял бразды правления в свои руки.

Юленька, я продолжу эту историю, как только у меня будет достаточно новых известий. А пока до свидания и жди новых писем.

Твоя подруга Полина.

Анастасия Губина, N-ск — Ивану Губину, Москва, кадетский корпус.

Ванечка, милый, приезжай! Со мной произошло ужасное! Я в отчаянии!

Я — убийца, Ваня, я убила нашего попечителя.